Сочинения в четырех томах. Том 2

Вы, наверно, заметили, что решение критического вопроса о возможности метафизики Кант много-кратно сравнивает с тяжбою, где и истцом и ответчиком и судиею является разум же. Но что в таком случае —

1

закон? — Это — нормы самого же разума. Каково же взаимо-отношение этих законов разума? — Кант внима­тельно изучал право, и ему, конечно, хорошо была известна возможность такого случая (например, из Пан-дект), где закон вступает в коллизию с самим собою и образует — технически выражаясь — statum contraria-rum legum. Случай этот предусмотрен законодательством Юстиниана. Я прошу Вас обратить особенное внимание, что на языке юристов это противоречие закона самому себе носит название антиномии (см., например, Cod. Just. I. XVII, § 8). Для меня несомненно, что именно от­сюда, из области права, заимствовал Кант и понятие и термин для разбираемого в настоящем чтении вопроса. Вообще, думается мне, правом надо было бы за­няться, чтобы уяснить доселе темное рождение «Критики чистого разума». Ведь неспроста же Кант неизменно твердит нам, что он ведет процесс разума, неспроста применяет так часто юридические понятия и термины.

Обращаюсь теперь к разбору антиномий. Первый вопрос при этом — о самом распределении анти­номий, о их формулировке.

В начале этого чтения мы уже имели случай убе­диться, что образцовый порядок и симметрия кантовского учения об антиномиях куплен довольно дорогою ценою — натянутым и искусственным выведением антиномий из без того уже искусственных подразделений формальной логики. Весьма естественно поэтому, что прокрустово ложе категорий заставило Канта уложить свои антино­мии весьма не свободно.

В самом деле, в четырех антиномиях рассматриваются один за другим такие вопросы: 1) временно-простран­ственная конечность или бесконечность мира; 2) конечная или бесконечная делимость материи; 3) конечная или бес­конечная причинность явлений; 4) существование или несуществование просто-необходимого существа как при­чины мира.

В то время как три первые антиномии решают дилемму: «конечность или бесконечность», последняя внезапно вводит чисто онтологическое понятие «просто-необходимого существа». Если разуметь это Существо космологически, то четвертая антино­мия повторяет третью антиномию о конечной и бес­конечной причинности, и тогда не для чего выделять ее

1

в самостоятельную. Если же разуметь это Существо в собственном смысле онтологически, то тогда четвертой антиномии — не место в космологии. Кант ввел эту ан­тиномию ради симметрии; но ради симметрии же он выпустил вовсе или слил воедино нечто существенное.