Сочинения в четырех томах. Том 2

leugnen. Enthaltend Berkeleys G.qsprache zwischen Hylas und Philonus und des СоП iers Allgemeinen Schlussel. Ubersetzt und mit widerlegenden Anmerkungen versehen nebst einem Anhang worin die Wirklichkeit der Korper erwiesen wird von Joh. Christ. Eschenbach».

1

суть условия того, что подлинно есть, — вещей эмпи­рических; они — прежде вещей, и вещи — в них. Про­странство не есть лишь свойство смутно восприни­маемого метафизического мира; нет, оно — sensorium Dei, чувствилище Божие. И потому дифферен­циалы для лейбницианства были истинно-сущими элементами вещей, сами уже, если угодно, сверх­чувственными, тогда как для ньютонианства они были лишь фикцией, позволяющей косвенно связать одну величину в пространстве с другою, и, стало быть, входя­щими лишь в отношение,— в виде производной. Рационализм с метафизикою шли под флагом диффе­ренциалов; эмпиризм с феноменизмом — под флагом производных.— Далее, это разногласие еще обо­стрилось, когда школа немецкая (Вольф и Мейер) и школа английская (Локк и Юм) стилизовали воз­зрения своих родоначальников. Мысль XVIII в. кончала величайшим расколом.

Шотландец по крови, германец по родине, Кант самым своим рождением оказался пред-расположенным приять в себя этот раскол мысли, эти противо-борст-вующие идейные начала. Но, кроме такой — психофизи­ческой — двойственности его организации, неприми­римость двух течений уже сызмлада утвердилась в нем под двойственным влиянием всего воспитания. Пиэтистиче-ская атмосфера семьи и естественнонаучные интересы в юности; затем университетское образование под стал­кивающимися воздействиями волфианца Мартина Кнутцена и ньютонианца Теске; затем необходи­мость совместного изучения (для лекций) метафизики и естествознания; наконец, личный интерес, заставивший Канта глубоко проникнуться основными тенденциями той и другою, — до претворения изучаемых идей в часть собственной организации. И отсюда уже не трудно дога­даться, что столкновение пиэтизма и естественных наук в сознании Канта породило две последние, динамические антиномии, тогда как столкновение метафизики и на­турфилософии — две первые, математические.

Дальнейшее течение Кантовой жизни всегда прохо­дит одно русло, — русло, стесненное этими двумя бере­гами. То бросаясь от волфианства к ньютонианству или наоборот, то силясь сочетать их воедино, то снова от­чаиваясь в возможности успеха, Кант никак не может подняться над ними, никак не может оставить стес­няющие его берега и прорыться глубже, в религиозную мистику. Антиномии — это сложение оружия Кантом.