|
Например, ироничный Серов отчетливо видел прозаическую сторону изображаемого им мира -людей, природы и т.п. Давно замечено, что многие модели на портретах Серова напоминают животных или птиц, причем чаще всего не очень приятных. Прав М.Копшицер, когда он пишет, что зря нападали на А.Эфроса, увидевшего «скелет жабы» в каком-то портрете старухи Цейтлин, остов индюка в портрете В.Гиршмана, череп обезьяны в портрете Станиславского, чучело гусыни в портрете Орловой. Однако посредством художественном формы Серов уничтожает «гусыню» Орлову (своеобразие Серова в том, что он уничтожает не полностью, «гусыня» как бы мерцает, витает в акте восприятия), превращая ее в гармонический образ редкой красоты - в «чудо живописи» (по выражению А.Н.Бенуа), которое он сравнивает с шедевром Веласкеса - портретом Иннокентия X. Серов говорил: «Я, по крайней мере внимательно вглядевшись в человека, каждый раз увлекаюсь, пожалуй, даже вдохновляюсь, но не самым лицом индивидума, которое часто бывает пошлым, а той характеристикой, которую из него можно сделать на холсте». Произведениям Серова, как правило, присуще единство формы и такого рода характеристик, свидетельствующее об их стилистическом совершенстве. Своеобразие стилевой регуляции со стороны художественной личности заключено в том, что художественная объективность с необходимостью предполагает эмоциональную пристрастность. Без нее объективность становится объективизмом, родственным по психологическому механизму научному творчеству (где есть эмоциональность, но не должно быть эмоциональной пристрастности), а вместо художественного стиля мы встречаем в произведении фотографический натурализм. О пристрастности Серова написано очень много. Но при этом почти все исследователи (за редким исключением) отмечали, что эта пристрастность не только не мешала, но была необходимым условием истинности произведений. В.Брюсов писал о художнике, что тот искал одного - верности тому, что есть. Когда он завершал произведение, оставалось сказать: так есть, так было, так должно быть. Суд Серова-портретиста над современниками был тем более неизбежным, что мастерство художника делало его безапелляционным. Художественная правдивость Серова имела мощную опору в правдивости его биографической личности - одной из ведущих черт его характера. И.Грабарь писал, что у Серова не просто правдивость, а «одержимость правдивостью». Итак, художественная объективность, предполагающая одновременно художественную правдивость и художественную эмоциональную пристрастность, может быть, отнесена к уровню всеобщего в стилистическом измерении художественной личности. Трудно представить себе стиль какого-либо произведения подлинного искусства, которому были бы присущи черты художественного произвола, фальши и отсутствие всякой эмоциональности. — 53 —
|