Чума

два этих сердца бились уже не в унисон, ребенок ускользал от Риэ, и уси-

лия врача рушились в пустоту. Тогда он отпускал тоненькое запястье и от-

ходил на место.

Розоватый свет, падавший из окон на стены, выбеленные известкой, пос-

тепенно принимал желтый оттенок. Там, за оконными стеклами, уже потрес-

кивало знойное утро. Вряд ли они, собравшиеся у постели, слышали, как

ушел Гран, пообещав заглянуть еще. Они ждали. Ребенок, лежавший с закры-

тыми глазами, казалось, стал чуть поспокойнее. Пальцы его, похожие на

коготки птицы, осторожно перебирали край койки. Потом они всползли квер-

ху, поцарапали одеяло на уровне колен, и внезапно мальчик скрючил ноги,

подтянул их к животу и застыл в неподвижности. Тут он впервые открыл

глаза и посмотрел прямо на Риэ, стоявшего рядом. На лицо его, изглодан-

ное болезнью, как бы легла маска из серой глины, рот приоткрылся, и поч-

ти сразу же с туб сорвался крик, один-единственный, протяжный, чуть за-

миравший во время вздохов и заполнивший всю палату монотонной надтресну-

той жалобой, протестом до того нечеловеческим, что, казалось, исходит он

ото всех людей разом. Риэ стиснул зубы, Тарру отвернулся. Рамбер шагнул

вперед и стал рядом с Кастелем, который закрыл лежавшую у него на коле-

нях книгу. Отец Панлю посмотрел на этот обметанный болезнью рот, из ко-

торого рвался не детский крик, а крик вне возраста. Он опустился на ко-

лени, и все остальные сочли вполне естественными слова, что он произнес

отчетливо, но сдавленным голосом, не заглушаемым этим никому не принад-

лежавшим жалобным стоном: "Господи, спаси этого ребенка!"

Но ребенок не замолкал, и больные в палате заволновались. Тот, в

дальнем углу, по-прежнему вскрикивавший время от времени, вскрикивал те-

перь в ином, учащенном ритме, и скоро отдельные его возгласы тоже прев-

ратились в настоящий вопль, сопровождаемый все усиливавшимся стоном дру-

гих больных. Со всех углов палаты к ним подступала волна рыданий, заглу-

шая молитву отца Панлю, и Риэ, судорожно вцепившись пальцами в спинку

кровати, закрыл глаза, он словно опьянел от усталости и отвращения.

Когда он поднял веки, рядом с ним стоял Тарру.

- Придется мне уйти, - сказал Риэ. - Не могу этого выносить.

Но вдруг больные, как по команде, замолчали. И тут только доктор по-

нял, что крики мальчика слабеют, слабеют с каждым мгновением и вдруг