Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

12 Собственное выражение Гегеля: Es kommt alles darauf an... (Phanomenologte des Geistes. Hrsg. v. G. Lasson, S. 12).

13 Весьма возможно, что самый термин «энергейа» заимствован Гумбольдтом у Гарри-са - непосредственно или через Гердера (cf. Spnmger Ed. Wilhelm von Humboldt und die Humanitatsidec. Brl., 1909. S. 314). Имею ввиду: HarrisJ. Discourse on Music, Painting and Poetry (1744 - были немецкие переводы 1756 и 1780). Лично я этой работы Гарри-са не видал, и здесь припоминаю только изложение ее во Введении к книге: «Lessigns Laokoon», hrsg. und erlautert ВШтпег ?. ???., 2 Aufl. Brl., 1880. S. 32-34.

1

н и мать и все другие оттенки в описании этого термина: язык есть «ду­ховная деятельность», «имманентное произведение духа», он заложен в самой природе человека.

Раз принят такой смысл термина, и намерение термина установле­но, нельзя уже его упрощать, гнуть силою к земле и загонять в психо­логическую конуру, как то все-таки делали Штейнталь и его привер­женцы. Это не значит, что психология не должна заниматься языком. Но для психологии это — иная проблема, не та, что для философии, как и не та, что для социальной истории языка. Язык есть как соци­альная вещь, есть как психофизический процесс, но есть также как идея. Язык можно рассматривать не только как субстанцию, но и как субъект, не только как вещь, как продукт, произведение, но и как про­изводство, как энергию. Если, поэтому, у Гумбольдта встречается упот­ребление термина в смысле вещи или психофизического процесса, это - не противоречие, а только употребление термина в ином, не основ­ном намерении гумбольдтовой философии языка, употребление его в ином плане. К развитию основного плана такие случаи присоединя­ются не в их материальном смысле, а лишь в качестве формально-ана­логических иллюстраций. Так, например, когда Гумбольдт помещает язык среди прочих «действий» человека, - ощущение, желание, мысль, решение, язык, деяние, - это - только аналогия, формально иллюст­рирующая энергийную природу языка как такого. Это - только ука­зание на то, что есть общий признак, по которому язык вставляется, как член, в названный ряд терминов, но если мы хотим изучать язык не в смысле признаков, существенных для других членов этого ряда, а в смысле уже имеющегося основного определения, то мы должны этот общий признак возвести до принципиального значения, и только в его свете толковать данное сопоставление. Язык эмпирически дается нам в нашей речи, как психофизический процесс, и он может найти себе психофизическое объяснение, общее с объяснением желания, мысли, решения и т.д. Но изучаемый в самой своей данности как такой, он возводится в идею, в принцип, с которыми мы уходим в другой план мысли и изучения, где говорим не о психофизическом процессе или факте речи, а о своего рода языковом сознании как таком. Здесь зада­ча - не отвлеченное объяснение из какого-нибудь общего фактора, а конкретное включение этого вида сознания в некоторую объемлющую, но также конкретную, общную структуру сознания. Когда Гумбольдт говорит, что язык, - именно как языковое сознание, - проявляется в речи, что речь и понимание надо рассматривать как две стороны од­ного и того же, он не абстрагирует, не объясняет, а констатирует, вклю­чая одно конкретное в другое. Тут надо идти не отвлеченными пере­ходами от вида к роду, а осмысленною диалектикою от члена к