|
1 речи сплошь и рядом просто «подразумевается». Тогда сразу понятно (если новая фраза не есть опять номинальное определение, которое можно таким образом спускать ad infinitum), почему фраза «горох есть стручковатое растение» лишена смысла, — это есть просто лексис. В некоторых герменевтиках предлагалось говорить о «значении» слова, когда оно помещено в лексиконе или берется изолированно, и о «смысле» - в связной речи. Это и непрактично и теоретически необоснованно, потому что «значение» как термин с его разными смыслами - не только омоним, но и модус суппозиции. Мы будем различать номинативную функцию слова, respective, номинальную предметность слова, и функцию семасиологическую, respective, смысловую предметность. Nomen, название как такое, есть эмпирическая, чувственно-воспринимаемая вещь. Оно есть знак, signum, связанный с называемой вещью не в акте мысли, а в акте восприятия и представления. Если угодно, можно назвать эту связь ассоциативною, не для «объяснения», а для того, чтобы у называемого факта, «вещи» было свое «название», «указывающее» на то, что эта связь не связь мышления, respective, суждения, а связь автоматически-чувственная. Ее может «устанавливать», «переживать», испытывать и субъект не-мысляший, например, животное (если оно есть существо не-мысляшее). Вещь, например, зрительно и осязательно данная (топор, этот человек) ассоциативно связана с вещью, данной слуху (со звуками: «топор», «Алексей»). Ассоциация - по смежности, в редких случаях - по сходству (ку-ку - кукушка). Таким образом, слово как средство, орудие, в его номинативной функции есть просто чувственно-воспринимаемая вещь, вступающая в чувственно-воспринимаемую связь с другою чувственно-воспринимаемою вещью. Нужно ли добавлять, что в номинативном (не номинальном) предложении или суждении, в которое номинация входит как подлинный смысл, как семасиологическое одушевление, мы уже имеем дело с другой функцией слова - с другой ступенью и с другим предметным моментом в структуре самого слова. Оставляю в стороне другие образования и суппозиции слова в его номинативном качестве, хотя они весьма интересны и для полного учета эстетических свойств слова нужны и поучительны. Например, «горох и прочее» служил мне в моем изложении «примером», т.е. опять новое прагматическое, но не смысловое «значение» слова, новая прагматическая суппозиция; или почему я взял в пример «горох»? — потому что, например, надоело замызганное в логиках и психологиках «яблоко», а может быть, и по более сложным и «глубокомысленным» соображениям, может быть, по случайной ассоциации, и т.п. — все это психологическое, «личное», субъективное обрастание, ek parergon, но не вокруг смысловой, а около той же номинативной функции слова, на — 176 —
|