|
— его тезка, а он, Сталин — тезка Мандельштама” (6. С. 39). Гипотеза И. Бродского о том, что Сталин понял, кто чей современник и почувствовал, что кто-то подошел к нему слишком близко, конечно, интересна, она воспринимается как комплимент “диктатору-выродку”. О. Мандельштам еще в 1923 г. как будто предвидел эту гипотезу Иосифа Бродского и, видимо, на всякий случай написал:
У самого О. Мандельштама не было идеи стать Председателем или Правителем, как у В. Хлебникова, но цену он себе знал, знал и то, что уж улица Мандельштама будет наверняка. Она в самом деле появилась в Воронеже. Прелестно и легко о своем отношении к “властвованию” писал “избранный королем поэтов” И. Северянин:
Не буду развивать бесконечный и классический для русской поэзии сюжет “художник и власть”. Не стоит она того: “Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийств, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними — это легкое имя: Пушкин” (А. Блок). Со времени, когда были сказаны эти слова, к блоковскому перечню добавились кухарки, управляющие государством, добавился и “суд судомоек” (В. Хлебников)... К счастью, Пушкин не остался одинок. Даже О. Мандельштам сказал: “в темнице мира я не одинок”. И все же приведу последний, а точнее, первый пример, когда российский поэт “сделал впервые отказ от государственной службы предметом поэтизации” (20. С. 51):
Потом от слишком многих Россия отказывалась сама. Вернемся к смыслу и слову. Не всякое слово может быть средством выражения и понимания нормального человеческого смысла. Слово “ветшает как платье”, пустеет, становится “полым”, умирает, потом может “засиять заново”. Это нормальный естественный процесс. Многие писали о живом слове, о собственной жизни слова, о том, что слово, подобно органу и организму, растет, развивается, плодоносит. Есть мертвые и есть творящие слова. “В творчестве Толстого, Пушкина, Достоевского слово — развитие, бывшее цветком у Карамзина, приносит уже тучные плоды смысла” (37. С. 632). Сейчас плоды отощали, истончились, так как даже обыденный смысл с очень большим трудом можно выразить, если можно вообще, на новоязе. И дело здесь не только в слове или в словах, сколько — 22 —
|