Возможна ли поэтическая антропология?

Далеко не прост путь ученого от смысла к значению. Труден, а часто невозможен для непосвященного путь от научного значения к смыслу. Эти трудности естественны и служат поводом для шуток и даже издевательств над наукой и учеными. Это полбеды. Наука к этому привыкла, да и сама дает повод. Беда начинается тогда, когда государственно-чиновничий аппарат десятилетиями измывается над наукой и учеными. Профанам не приходит в голову, что в искусстве, в науке, в религии встречаются "непрофанные" слова.

Маленькая притча из жизни нашей науки. Один генсек, корифей от науки и искусства, автор переполненного собрания сочинений, переполненный также верой в возможности советской науки и техники, искренне огорчился тем, что американцы раньше нас побывали на Луне. Он призвал ученых и космонавтов в свою компанию (называвшуюся инстанцией, так как она привыкла изрекать истины в последней инстанции) и предложил им слетать на Солнце. Те приняли предложение как должное, но все же выразили опасение, что на Солнце можно сгореть. На что услышали: "Здесь люди не дурее вас. Ночью полетите".

Сейчас можно с улыбкой вспоминать несовместимые требования к науке. С одной стороны, нужно быть диалектико-материалистическими монистами: "шаг влево, шаг вправо считается побег". С другой — нужно было бежать во все стороны в поисках точки приложения своих усилий, ибо внедрение в практику было непременным требованием к любой науке. В отличие от этого, требования к практике относительно внедрения научных достижений всегда были весьма облегченными. Но, посмотрим, к чему приведет смена наукой монистического, а по сути монотеистического взгляда на все шире распространяющийся монетаристский? Думается, что и в этом последнем случае поэзия может послужить, как минимум, не худшим "критерием истины", чем практика:

23

Не обошли своими ласковым вниманием науку и поэты. Приведу пример. В стихотворении "Мой друг" А. Белый описывает прогулку с философом-неокантианцем Б. А. Фохтом по Новодевичьему монастырю:

Нельзя сказать, что собственные философские построения и упражнения А. Белого понятней, чем у неокантианцев, поэтому "Мой друг" в какой-то мере и автопортрет. Бывало, что поэты вступались за науки. Напомню замечательную "Балладу о дарвинизме", где А. К. Толстой защищал дарвинизм от цензора и цензуры, которая в России родилась до письменности и, видимо, позже умрет.