|
Попытки вертолётчиков подобраться ближе к раненым сводились на нет из-за трясины. Зависнуть над самыми обломками они тоже не могли, хотя металлические осколки успели погрузиться в трясину. Поток воздуха, поднимаемый винтами, не давал бы спасателям возможности работать. Переправив Репо и Донадео в больницу, Шнек вспомнил о женщине, первой обратившейся к нему за помощью с высокого обломка фюзеляжа, но один из спасателей уже пробирался к ней сквозь груды искорёженного металла. Повсюду смутно виднелись еле заметные в темноте люди, которые давали знать о себе, медленно, с усилием, но непрерывно махая руками. Шнек отыскивал большой кусок металла, укладывал на него пострадавшего и отправлялся к следующему. Постепенно отряд спасателей рос. Они работали ровно, спокойно, подчиняясь не руководству, а чувству какой-то всеобщей внутренней согласованности. Как-то все сразу поняли, что лучше всего работать парами. На земле у хвостового отсека, — это была одна из немногих частей самолёта, которая сохранила свои первоначальные очертания, — неподвижно лежал мужчина, придавленный массивным обломком. Десяток спасателей приподнял огромный кусок металла и вытащил из-под него пострадавшего. Неподалёку от Шнека, не обращая внимания на растущую усталость, борясь с накатывавшими приступами истерии, работал Боб Маркиз. Нельзя было позволить себе даже минутной передышки. Слишком много ещё предстояло сделать. В одной из крошечных групп людей, махавших руками и звавших на помощь из последних сил, находилась стюардесса Беверли Рапоза. Она первой разглядела мерцавший огонёк лодки Боба Маркиза, спешившего им на помощь. Булавочный пучок света двигался мучительно медленно, то и дело застывая на месте. Но он нёс надежду. Казалось, прошла вечность, прежде чем по болоту, по воздуху, по тряской колее дамбы спасатели наконец добрались до измученных ожиданием людей. Опытная и добросовестная Беверли Рапоза особенно явственно ощущала бессилие своих попыток облегчить страдания вверенных её заботам людей. Обнаружилось, что пропал маленький мальчик. Спустившись с непрочного куска фюзеляжа, на котором ютились её спутники, Беверли отправилась разыскивать его, но вскоре осознала тщетность своих попыток. Она то и дело оступалась, падала, начинала тонуть, ещё сильнее поранилась осколками. У неё не было фонарика. Сумочка, в которую он был вложен, покоилась сейчас где-то под смятыми останками хвостового отсека. Беверли беспокоилась о стюардессе Стефани Станич, за несколько минут до падения самолёта севшей напротив неё в ожидании посадки. Стефани нигде не было. Не слышно было её и среди голосов, зовущих на помощь. Беверли глубоко потрясла и напугала открывшаяся её глазам трагическая картина. И всё же нельзя было поддаваться отчаянию. — 227 —
|