Триумф бессознательного. Сборник эссе

И вдруг вскоре после рождения ребенка она с удивлением и даже некоторым огорчением призналась мне, что ее больше почему‑то не тянет в ее любимые путешествия. Для меня это признание не было удивительным: я видел, что она очень изменилась после появления в ее жизни ребенка – в ней, по выражению ее подруги, «появилась внутренняя тишина». Разумеется, она по‑прежнему справлялась со всеми повседневными обязанностями, которых стало больше, но это уже не было напряженным стремлением к цели. Даже при уходе за младенцем она была теперь все время спокойной и радостной, внимательной, терпеливой и нежной, она буквально светилась от ежеминутного переживания счастья. Видно было, что уход за ребенком не создавал у нее ощущение постоянного преодоления, и в то же время повседневная забота о нем не становилась для нее утомительной рутиной. Она была так же слита с ним, как с пейзажами и новыми впечатлениями во время путешествий. Активность и наслаждение гармонией при этом легко сочетались друг с другом, и активность не требовала дополнительной компенсации. А очередное путешествие только вырвало бы ее из этих счастливых переживаний, поэтому она и не рвалась к нему. Она сама не давала своей новой ориентации в жизни такого объяснения, но о гармоничной вписанности в мир, о слиянии с ним, в противоположность противостоянию ему, не обязательно думать, чтобы это ощущать… И оно доступно и многим из тех, кто производит впечатление постоянно нацеленных на достижения и изменение мира – им нужно только приоткрыть в себе эту радость…

О странной неуверенности профессионалов

Полагаете ли вы, что чем выше у человека уровень его профессиональной подготовки, тем спокойнее и увереннее он приступает к решению очередной задачи? Я долго так считал, и поэтому думал, что мой профессиональный уровень как психолога и психиатра недостаточно высок, как бы ни оценивали его другие. Перед приходом каждого нового клиента я напряжен, у меня есть сомнения, удастся ли установить с ним необходимый контакт и разобраться в его проблемах и найти их оптимальное решение.

Но когда я думаю об этой своей неуверенности, я с удивлением вспоминаю, что после того, как ожидающий моей помощи входит в квартиру и мы обмениваемся с ним первыми фразами, я часто успокаиваюсь и целиком сосредотачиваюсь на том, что вижу и слышу. И хотя я еще знаю о нем совсем немного, у меня появляются первые предположения, по‑видимому на основании какого‑то общего впечатления от его манеры держаться и говорить, от интонаций голоса, от выражений лица. Я проверяю их в процессе беседы, и часто эти предположения оказываются верными. Когда я рассказываю ему о моих представлениях относительно природы его проблем, он часто (хотя и не всегда) подтверждает их правоту и после беседы уходит с ощущением, что узнал и о себе, и о своих отношениях с другими людьми нечто новое и важное; что теперь ему есть о чем подумать и самому поискать конкретные пути решения проблем, которые казались непонятными и уже потому не имеющими решения. Мы вместе, в процессе свободного общения, многое прояснили, у него наступило просветление и улучшилось настроение, появилась надежда. И я тоже испытываю облегчение: значит, я справился с этой задачей, она оказалась мне по силам.