Триумф бессознательного. Сборник эссе

И вдруг во сне он открыл коробочку, открыл просто так, играючи – и она оказалась пустой. В руках его была пустая жестянка, не представлявшая никакой ценности и не вызывавшая никакого интереса. Он вертел ее в руках. Он был в шоке. Искать ее содержимое по карманам или вокруг себя было бессмысленно – для него в этом сне было очевидно, что они не выпали случайно, что они просто исчезли, и исчезли безвозвратно. Он какое‑то время еще оставался во сне в этом состоянии шока, а потом проснулся с уверенностью, что увидел опустошение собственной личности.

Он рассказал мне, что в течение последнего года постоянно испытывал чувство психологического дискомфорта, несмотря на то, что все внешние обстоятельства жизни его вполне устраивали: и отношения в семье, и условия жизни, и материальное положение. Но у него пропал интерес к тому, чем он был увлечен всю жизнь – к его научной работе. Ему стало казаться, что его творческий потенциал иссяк, что он исчерпал себя, что он повторяется.

Коробочка опустела.

Он рассказал свой сон жене, и она предположила, что основная проблема не в том, что коробочка опустела, а в том, что она всегда была закрыта. Если б она была открыта, она могла бы постоянно заполняться новым, а когда она закрыта от мира – внешние впечатления в нее не проникают и не могут ее заполнить. Если б она была открыта, в тот момент, когда внутренние резервы начали исчерпываться, она бы заполнилась чем‑то другим, благодаря открытости к миру во всем его богатстве и многообразии…

Когда он рассказал мне об этом, мы вместе стали думать, как «открыть коробочку», и я порекомендовал ему довериться совету жены, которая, по его словам, всегда была открыта миру и была все время увлечена самыми разными идеями и видами деятельности.

Потенциал для такой открытости у него, безусловно, был. Он сам давно избрал замкнутость на чем‑то одном, что тогда ему казалось вдохновляющим и неисчерпаемым. Но что‑то одно, даже очень масштабное, не может заполнять человека постоянно, и недаром некоторые великие ученые, совершавшие переворот в своей области науки, внезапно обращались к совершенно другим проблемам, далеким от тех, в которых столь многого достигли, или даже вообще к другому виду деятельности.