|
— Видите, черти пляшут, радуются? У них, наверное, тоже начались каникулы, — сострил Гыра. Но вот один вихрь, родившийся где-то за нашими спинами, особенно мощный и чёрный, стал догонять нас, завинчиваясь всё круче и поднимаясь всё выше к небу своей разлатой, как у кедра, макушкой. Мы остановились и стали молча наблюдать за ним. Вихревой столб тоже остановился и начал кружиться на месте с такой силой, что даже прихватил, затянув в своё чёртово колесо, несколько комочков земли и обронённые нами листья пучек. Слышно было шуршание этой ветровой мельницы. Стоило нам снова пойти вперёд, как чёрный куст вихря тоже сдвинулся с места и пошёл по нашим следам, а потом чуть отступил в сторону и быстро стал догонять нас. Вот тут-то Гыра Кистин не выдержал. Он вынул из-за пояса своё знаменитое “перо” в наборной ручкой, которым недавно резал хрусткие дудки борщевиков, бросил свою ношу на пахоту и ринулся наперерез вихрю. Вихрь, словно заметив его и готовясь к защите, снова остановился, сердито зашипел, пританцовывая на месте, но едва Гыра приблизился к нему, он прыгнул в одну, потом в другую сторону, затем снова замешкал, крутя свою воронку. И в этот момент Гыра размахнулся и всадил свой нож прямо в основание гигантского чёрного бурава, сверлившего пашню. Вихрь, точно ужаленный, вздрогнул, подпрыгнул, покачнулся, как юла с ослабевающим заводом, налево, потом направо, но затем выпрямился, потянулся к небу корабельной сосной и понёсся, понёсся по паханому полю, всё развивая скорость, к дороге, к лесу, к горизонту. И вскоре скрылся из виду. Мы все наблюдали за ним, как заколдованные. Даже Гыра забыл про своё “перо”, стоял вытянувшись, будто суслик у норы, и не двигаясь следил за уносившимся вдаль вихревым столбом. И только когда вихрь исчез за горизонтом, точно бы растаял в голубовато-серебристом воздухе, Гыра очнулся, бросился к ножу, выдернул его из земли, поднял над головой и вдруг заорал на всю окрестность: — Кровь! Чёртова кровь! Мы, ошарашенные этим известием, метнулись навстречу Гыре, подбежали к нему и стали, отталкивая друг дружку, разглядывать лезвие ножа со следами чёртовой крови. — Где? Не вижу, покажи! — кричали ребятишки в нетерпении. Когда я протиснулся между чьим-то плечом и снопом пахучих борщевиков и взглянул на обоюдоострое лезвие, то тоже, к своему разочарованию, не увидел никакой крови. Лезвие было чистое, блестящее, и только на одном скосе, недалеко от узкого, полого сточенного конца, заметно было рыжее пятнышко, похожее не то на ржавчину, не то на красноватую глину. — 221 —
|