|
Утром я остался варить обед. Сергей ушёл в нижнюю тайгу за черемшой, за молодыми дудками борщевика и дягиля. Мы охотно всё это употребляли в пищу, делали таёжные салаты — они нам нравились. Не успел мой свящик — вишь, слово-то какое вывернулось, старинное, сибирское, оно в прежние годы означало друг, партнёр по трудной таёжной или иной какой работе — скрыться за кедрами нижней тайги, у костра появился олений пастух Дамдин, будто нарочно поджидал, когда уйдёт Серёжа. Присел у костра, подбросил пару сучьев в огонь и, не откладывая дела в долгий ящик, мне говорит: — Ты вчера звезду в небе видел? Быстро летела? Мне эта звезда всю ночь спать не дала… Быстро восстановил орочон свой навык говорения по-русски. Да и я привык к старому человеку, уже не замечал его языковых неувязок, стал понимать и слово, и жест. — Я хочу тебе рассказать, что вот тут, в этих самых местах, был в незапамятные времена человек со звезды. Жил тут у нас. Давно-давно это было. Меня мои соплеменники зовут гутаар, а гутаар — значит ещё и долгожитель, гутаар — это человек, который увидел своих праправнуков. У меня все мужчины в роду гутаарами были: и отец, и дед, и прадед, и прапрадед. Я немного помню своего прапрадеда. Я бегал в этих горах совсем-совсем маленький. Прапрадед нам, ребятишкам, сказки рассказывал, всякие были и всякую старину. В те времена чужих людей в горах совсем никогда не бывало, все свои люди — аймаг тюрел зон… И Дамдин рассказал мне историю, которая показалась мне настолько фантастической, настолько завиральной, что я, записав её на всякий случай, как-то сразу же и позабыл о ней, тем более, что в тот же день, уже перед самым вечером, пришли наши товарищи, а на другой день, утром, мы ушли по реке вниз, навсегда оставили те дальние, позабытые богом места. Потом, два десятка лет спустя, я был в тех краях ещё раз — я пытался разыскать Дамдина. Увы, его уже не помнили, он ушёл, как говорится, в мир иной, и никто не знал ничего о странной истории… Я попытаюсь рассказать её вам, рассказать приблизительно так, как когда-то поведал её мне орочон Дамдин, человек, которому было далеко за сто. Это произошло лет двести — двести пятьдесят до наших дней, а может быть, и ещё больше. Сам Дамдин не видел человека со звезды, о нём рассказывали ему его прадед и прапрадед — последнего звали дедушка Гомбо. Он якобы сам видал инопланетянина, говорил с ним, даже, можно сказать, дружил, помогал ему в чём-то, в чём ребёнок может помочь взрослому человеку. Орочон Гомбо не помнил, не знал, когда и как прилетел человек со звёзд. Гомбо знал его, когда он прожил на Земле уже много лет и, наверно, не чаял больше, что улетит на свою родную планету, затерянную в звёздной дали. — 61 —
|