|
— Эх, опяток бы сейчас жареных, а! — вздохнул Славка. Почему он вспомнил именно про опята, не знаю, но я так обрадовался, что могу эту тему продолжить. — А я знаю, где их навалом, — похвастался. — В прошлом году мы с дедом Усковым ездили на сельповском быке по дрова в Омеличевский урман, так на такую деляну наткнулись, что — ой! Вместе с дровами полвоза грибов привезли. Не было во что собирать, так мы рубахи поснимали, дедов дождевик в мешок превратили… Там ещё рыбака из деревни Шутовской повстречали. Сидел с удочкой у реки и не успевал таскать из неё окуней… А ещё там в самых дебрях избушечка старая есть, оставшаяся от когдатошних смолокуров… — Да ты чё? — подхватился Славка, тряхнув меня от радости так, что я едва с печи не слетел. — Вот здорово! Вот в самый раз! Завтра же туда и махнём. И — с ночёвкой. Суббота как раз, послезавтра не в школу… Ай да Николаха! Ай да молодец, что припомнил! Мне ведь ещё ни разу не доводилось в пустых лесных избушках гостить. Я понял, что чуток перегнул. — Пустые лесные избушки — не шутка, — пошёл на попятный, — да ещё ночью, да ещё на Омеличе… — Да бро-о-о-сь ты! — отмахнулся весело Славка. — Причём тут ночь? Причём тут Омелич? Мы же не девки. Чепуха это всё! — Но-о… — Да никаких “но”! Если что, на меня полагайся… Я и положился. Как было не положиться на такого героя. И на тебе! Герой взял да и скуксился. И меня заразил своим страхом. Всё-таки шастать по ночному урману — это вовсе не то, что турусы разводить на тёплой печи. И даже не то, что из-под сельповского навеса бруснику сладкую красть. Вот уж почудилось, что сбоку, в гуще дерев, кто-то стонет. Вот уж стало казаться, что по тропинке следом за нами кто-то крадётся. И опять вдруг припомнилось, как озарило. Ещё до появления вороны, но уже предвечерьем, у реки появился неказистенький мужичок. В дождевичишке, в худых сапогах. Откуда появился, как появился — неведомо, но только когда мы обернулись на шорох, он уже стоял на ярке и смотрел на нас, как-то неестественно щурясь. — Рыбачите? — полюбопытствовал. — Рыбачим, — ответили мы. — Да ведь поздненько уже, пора бы до дому. Славка ляпнул: — А мы здесь ночуем. — Ой, не надо бы ночевать-то, ребята, ой не надо бы! — запричитал мужичок. — А чего? — Когда узнаете чего, поздно будет… Он исчез так же неожиданно, как появился. Что имел в виду этот странник? Кто он таков? Сзади треснул сучок. Потом ещё и ещё, уже громче. — Бежим! — взвизгнул Славка, бросая в сторону удочку, и первым припустил во всю прыть. Я, не отставая, — за ним. Страх перед неведомым, перед потусторонним был сильнее даже страха перед гадюкой, на которую я однажды едва не наступил босою ногой… — 34 —
|