Розенкрейцерское просвещение

Декарт всегда хотел жить очень тихо, без служебных обязанностей, вдали от людей, проводя свой досуг в раз­мышлениях о математике. И вот, через несколько лет после описанного приключения, показавшего, что может случиться в Париже с математиком, привыкшим жить чересчур уединенно, «невидимо» для посторонних, он пе­реезжает в Голландию. Прошли годы. В 1644 г. он по­селился в тихом маленьком замке под Лейденом — глав­ным образом потому, что хотел быть рядом с принцессой Елизаветой Пфальцской, старшей дочерью несчастного пфальцграфа Фридриха, умершего в 1632 г. Вдова Фрид­риха, Елизавета Стюарт, «зимняя королева» Богемии, все еще жила со своей семьей в Гааге. Принцесса Елизавета страстно увлекалась работами Декарта, который считал ее весьма способной ученицей, искренне восхищаясь и характером ее, и блестящим умом. Ей он посвятил свои «Начала» в 1644 г., причем назвал ее в посвящении до­черью короля Богемии, почтительно именуя ее отца ти­тулом, отнятым у него врагами. В 1649 г., когда Вест­фальский договор подвел итоги Тридцатилетней войны и, между прочим, обусловил передачу Нижнего Пфальца под власть Карла Людовика, старшего из оставшихся в живых сыновей «зимнего короля» Богемии, принцесса Елизавета решила вернуться в Пфальц вместе со своим братом. Она предложила и Декарту поселиться там же. К сожалению, план переезда Декарта в Пфальц не осу­ществился. Мягкий климат богатой виноградниками до­лины Рейна явно гораздо лучше отразился бы на его здо­ровье, нежели суровая Швеция, где ему вскоре суждено было умереть, — Декарт отправился туда по приглаше­нию королевы Кристины, пожелавшей вести с ним фило­софические беседы. По мнению Белле, он принял это предложение главным образом потому, что рассчитывал представлять при шведском дворе интересы принцессы Елизаветы и Пфальцского княжества. Столь сильная за­интересованность Декарта в делах Пфальца, проявившая­ся в самом конце его жизни, заставляет нас еще раз за­думаться над тем, что же все-таки было на уме у фран­цузского философа в те далекие годы, когда он путе­шествовал по Германии и Богемии. Может быть, он хотел обрести некое «просветление», секретом которого обла­дали «невидимые» розенкрейцеры? Или желал узнать последние достижения старинных и окутаных покровом тайны традиций? Какова бы ни была цель его поисков, не в кругах ли, близких несчастному отцу принцессы Ели­заветы, искал он ответы на мучившие его вопросы?

Войны и религиозные гонения уничтожили многие сле­ды, и невозможно с точностью реконструировать тот путь, каким европейская мысль двигалась от Ренессанса к «на­учной революции» XVII столетия: некоторые важные ас­пекты этого перехода могли вообще оказаться вне поля зрения историков.