Пучина людская

А ботинки на прочной подошве с каблучком, с широким прошитым кантом, крепкими шнурками, да ещё продавец за­верил: дескать, на века. Вот удача так удача. Жизнь прекрасна!

Седьмого ноября на местном параде по случаю дня рево­люции Гордеев на зависть сверстников был обут в такие бо­тинки, каких не было ни у кого. Их модный фасон и начищен­ный блеск смягчали впечатление от заштопанных холщёвых штанов и рубахи простецкого кроя. После парада довольный собой и судьбой Гордеев перебросил через плечо привычные корзины с гостинцами и отправился по хоженой дороге в своё село. Часть пути до самого вражьего ольшаника ноги в тепле под уютный скрип обновки несли счастливца ...

Но вдруг что-то изменилось, что-то треснуло и переко­силось. Ступне стало просторно, её уже не обнимала зашнуро­ванная голенища и через носок ощущалась снежность дороги.

Наклонился, осмотрел обувку: да не может быть, ведь сказано же – на века. Что же век уже истёк? Кант оказался пришитым только к голенище, а к подошве всего лишь приклеен. И вот теперь приклейка разошлась и красивый ботинок превратился в обременительную рухлядь. Гордеев пытался ещё соединить обе части носком, но конструкция не выдержала и сотни ша­гов, попробовал обмотать разинутую пасть шарфом – эффект ещё плачевнее, снял рубаху, разорвал её на две части и вроде портянок намотал на голые ступни, но тонкая ткань не грела и только мешала ходьбе. Ночь, метель, холод, ни огонька, ни души, хоть кричи, хоть зови: кроме ветра никто не услышит. Что делать? Да ещё эти уши! Уже надоело их растирать ладо­нями и снегом, а они всё равно щипят от мороза, набрякли и не помещаются под фуражку. Выход один: надо бежать боси­ком! Сначала оказалось больно натыкаться на острые края застывшей грязи, но потом глаза стали различать места, где снег потолще, наступать туда и даже радоваться, если удава­лось угадать и мягко пробежать несколько шагов. Постепенно ступни приноровились к ухабистой дороге, они даже раскрас­нелись и от них повеяло теплом. Получалось вроде детской за­бавы, когда игривости ради по сугробам бегали наперегонки. Пригодилось! Так лихо и почти с удовольствием пробежался по свежему льду замёрзших рек, миновал ольховый лес, затем выгон и уже к первым петухам вошёл в свою хату.