Пучина людская

Сначала Толя попробовал пальцами продавить по линии разреза. Появились новые ощущения. Не уходила тошнота. Твёрдые кости, мяг­кие ткани, скользкие сосуды, складки жира и везде кровь, кровь, кровь ... На этом фоне резко отличались органы, где булькала жидкость или же перекатывалось что-то податливое, и даже обнаружился пузырь зловещего желтовато-синего цвета. Поскольку он явно отличался от всего остально­го свеже-розового оттенка, юный резчик решился его изъять, надрезать и ... тут же отшатнулся от удушливого запаха. Это убедило его в необходимости подробного и постепенного об­следования всего того, что распласталось перед ним. Далее этот процесс описывать не следует, чтобы пощадить психику впечатлительного читателя. Только спустя несколько дней, ту­ша была основательно просолена, уложена по хранили­щам и можно было заняться приведением жилья в порядок.

Но прежде этого пришлось отблагодарить тех, кто хотя бы однажды чем-то помог. Так, дед Пилипец как-то раз угостил одним единственным яблоком из своего необозримого сада. Ему юный хозяин отнёс кусок сала с ладонь. Сосед Михаил на целый день, подумать только, дал свои грабли. Он получил в знак признательности кишку для начинки колбасы. Бабушка Палажка лечила свинку от простуды. Ей выпала половина печени и низкий поклон. Старик Авраам научил резать коз и выделывать кроличьи шкурки. Он остался доволен кастрюлей крови. После того, как все помощники были вспомнены и по­ощрены, треть от запасов исчезла, но зато на селе встречали нового хозяина с почётом и, здороваясь, приподнимали картуз.

Дедушка, его дочь и внук, наконец, похоронены у себя же на усадьбе, справлены поминки и соседи остались довольны, освоено важное ремесло резчика, остальные из семьи пока жи­вы и ничего не должны начальству, казалось, что беды ушли, и с наступающей весной придёт хорошая жизнь. Возможно, так оно и было бы, если бы не удушливая вонь, висевшая над селом. Она пересиливала запах лесов и лугов, была даже рез­че духа навоза и прелых листьев, но самое губительное было то, что на всякую пищу, постель, мебель и на всё вокруг при­липал запах гниющей плоти и чудилось потому, что разлагает­ся сама природа. Подсолнечное масло напоминало кровь из мёртвого тела, сало и мясо казались снятыми с трупа, вода в колодце и даже в Десне отдавала тлением. Одежда источала тошнотную кислину, а люди походили на мертвецов. Сель­чане стали злыми. Закрыли школу. Это запах войны.