Пучина людская

Уже который месяц рабочее время сотрудников посвяще­но теме, разъединяющей всех: куда поставить урну для мусо­ра. Если её расположить в начале коридора, то уже к обеду из прилегающих комнат нельзя будет выйти из-за бугристой кучи отходов. В середине коридора та же беда постигнет помеще­ния, расположенные в этой околоурновой области. В конце коридора и вовсе нельзя: там кабинет начальника и священная дорога в буфет. Так сложилась ситуация, неразрешимая без глубокого научного анализа. Первое решение поступило от аспиранта Саши Котынского: чтобы честно уравнять всех в стеснённых обстоятельствах, следует поставить три урны. Но коллектив дружно восстал, справедливо заметив, что, сколько бы их ни было, всё равно они окажутся непроходимыми: у нас мусора хватит и на сотню урн. Сашу заклеймили как легко­весного учёного, который на горе товарищей пытается зара­ботать дешёвый авторитет, и высказали сомнение в его успе­шной защите. Это послужило предостережением для других, рвущихся к научной славе, и стало ясно, что любительскими средствами проблему не одолеть, ибо уровень беды превышает соискательский. Прошло несколько дней в глубоких раздумь­ях. Даже в столовой, в курилке и шахматном вестибюле было до невозможности тихо. Наконец, кандидат наук Скрябинский с разрешения заведующего собрал мучеников идеи и предста­вил правильный вариант выхода из кризиса. „Тщательный ос­мотр места, где пока предположительно должна стоять урна, показал, что она действительно там стоит, но так засыпана всяким ... ну, в общем, этим самым и её стало не видно, потому пришлось раскапывать. А после расчистки оказалось: она почти пуста. Мусор облепил её со всех сторон, а внутрь не попал. Здесь возможен только один естественный вывод: конструкция мусоросборочного агрегата устарела и не соот­ветствует новым потребительским запросам. Поскольку мной уже проделана значительная исследовательская работа, прошу поручить мне разработку современного санитарного комплекса пока в порядке личной инициативы. Размер финансирования и сроки уточню после предварительного проектирования”. Коллектив успокоился, расслабился и в надежде на чудо-ком­байн свалил в коридор всякое непотребье, годами скрываемое от пожарного инспектора. Люди передвигались, как цапля по болоту. Закрытые двери нельзя открыть, а открытые – зак­рыть. Наступил мусорный коллапс. На общем собрании было решено: всячески ускорить изготовление и запуск макета будущей мусороперерабатывающей производственной линии. Для этого выделили средства, инструмент, мастерскую и по­мощников. Все смирились с временными неудобствами и терпеливо ждали пришествия спасителя. И вскоре он пришёл. Четыре человека несли за ручки в виде прибитых жердей здо­ровенный ящик из фанеры с широким загрузочным проёмом. Скрябинский шёл впереди, заботливо предупреждая о завалах. Установили агрегат по центру коридора и сам автор принялся демонстрировать преимущества новинки. Смотрите: в отличие от узкой горловины старой модели в нашем аппарате имеется открытая сторона, через которую проходит даже габаритный предмет. Берём, например, эту вешалку. Попробуйте затолкать её в урну той прежней конструкции. Уверяю вас: ничего не выйдет. Каждый может убедиться в натурном эксперименте. В нашей же разработке упомянутую вешалку надо сломать всего два раза и она спокойно разместится вдоль вытянутого ребра изделия. Так переходя от одной рухляди к другой, ломая длинномеры на коленке, каблуком ботинка или же прижимая дверью, постепенно заполнил доверху принесенный ящик. Из него торчали доски, фанера, стекло и прочие обломки. Загру­жать далее невозможно ввиду неспособности тары к растяже­нию. Возник драматический этап испытаний: стало ясно, что следует обеспечить круговорот агрегата в мусорном обиходе. Кто не способен сразу уловить трагедию, скрытую в научной формулировке, скажем проще: ящик с мусором хотя бы раз в пятилетку придётся выносить. Но как это сделать? Обратились к Скрябинскому: куда потрачены деньги? Ответ был веский: та­кая задача мне не ставилась! Никто ведь не спрашивал, как опорожнять урну? Каждый в неё грузил свой мусор, а кто подумал об его вытаскивании? Была задача: собрать отходы и она научно решена полной загрузкой аппарата. Что с ним делать – это следующий этап изысканий. Всем стало ясно: автор гроба с оглоблями происходит из их среды и он не хуже их владеет искусством отжимания денег. Спорить с ним – это заведомо пойти на ничью, что обозначает пропажу первого взноса. Однако учёные отдела напомнили вымогателю, что представлен не комбайн, а всего лишь фанерный кузов, по­тому придётся приделать к нему ещё и колёса. Автор возму­тился: „Но ведь урна не самоходная и не самосвальная? Зачем же в новом изделии неоправданно раздувать потребительские функции?” Разноголосицей мнений сразу же воспользовался Катынский, желающий всё-таки утвердиться в статусе тонкого мыслителя. „Разработчик легковесно или даже нарочно пре­небрёг сам и скрыл от нас главное уравнение мусорной отрас­ли, связывающее массу полезного груза, габариты агрегата и потребную передвигательную силу при заданных этажности, лифтообеспечении, ступенькоистёртости и двериоткрываемос­ти. Приводить его не стану в силу сложности и отсутствия ре­шения сходящимися рядами, отмечу только, что всего за один месяц удалось обосновать вывод, приемлемый в условиях института. Видится мне аппарат примерно прежних размеров, но форму ему следует придать уже коническую для удобства выгрузки. Теперь внимание: моя находка. Для обеспечения устойчивости его надо снабдить распорками. Из уравнения вытекает так же, что распорки можно интригующе объединить с ручками для переноски.” Это был удар по учёному престижу Скрябинского: или возвращать деньги, или браться за чужой проект. „Нет, нет! Предложение никуда негодное. Ручка на распорке, что седло на козе: она будет торчать, цепляться, травмы, угроза безопасности, да к тому же конус относится к вульгарным фигурам, ворующим объём. Как можно не прес­тижную форму закладывать в изделие будущего? Его не утвердит совет по эстетике: засмеют на семинаре!” Поскольку научная общественность разбрелась по урновозренческому полю, слово взял заведующий. „Всем нам следует гордиться, что доля свела нас с мыслителями такого ранга. Их труды, позволили, наконец, осознать проблему современности: стране нужна своя урностроительная отрасль в рамках мусороохват­ной промышленности во главе с собственным правительст­вом, подчинённым организации объединённых наций. Более того, нужен всепланетный орган по строгому учёту мусора: люди обязаны точно знать сколько у них навоза!” В этом ме­сте программной речи начальника неосторожный Котынский выкрикнул: „А что дальше?” Выступающий, закалённый в интригах, не реагируя на саботажную выходку задиристого аспиранта, продолжал: „Путь знания пролегает от созерцания к наблюдению, а затем к учёту и обобщению с последующим изложением выводов в отчёте за отпущенное финансиро­вание. Считаю диспут вкладом в почин отдела по бесплатной разработке общечеловеческих тем, скажем так, дополнитель­ное украшение и даже расширение соискательского задания. Поручим же Котынскому в своей диссертации осветить „А что дальше?” Вместо трёхлетнего срока Саше пришлось про­биваться к защите десять извилистых лет! Затем заведующий объявил субботник по уборке коридора, Котынского назначил старшим и велел убрать урну совсем. С тех пор помещение остаётся чистым: люди в растерянности, ибо нет указания куда плевать и на кого плевать. Скрябинский долго ещё све­тился ликом, приписывая себе заслугу преображения общест­венного места: если бы он не заострил научную проблему, то и решать было бы нечего, а так: бесспорный успех. Огрызки и объедки ушли в иное место и образовали стремительно расту­щую гору, где уже зарождается особый мусорный разум, скоро воссияющий на той планете, где раньше жили люди!