|
Бытовая техника пошла такая сложная! Где же учат ею пользоваться? Вот, к примеру, пылесос: там аж две кнопки! Какую из них нажимать? А нажав, долго держать или надо сразу отпускать? А вдруг возьмёт и заработает, как остановить? Мыслимо ли всему этому когда-либо где-то выучиться? Соискатель решил подготовить ответ на такой фундаментальный вопрос, но недостаток своих знаний вздумал подменить упорством. Однажды он всю ночь проработал в лаборатории, готовя неслыханный сюрприз руководителю, предъявив ему небывалые результаты. Утром начальник долго вникал в схему, всматривался в макет, распластанный на рабочем столе, задумчиво прикидывал что-то в уме и: „Да, дружище, похоже по всему, что мы с тобой не гении, но особенно ты! Так-то!” Внезапно с потолка полил грязный дождь. Пол, книги, и всё убранство комнаты сразу же покрылось бурыми пятнами. Гордеев пулей помчался на верхний этаж и по ручью в коридоре сразу определил источник местной трагедии. Толкнул дверь, и перед ним открылось водное пространство, вольготно блестевшее между стенами. На его штилевой глади величаво плавали носки, тапочки, рукописи и прочая аспирантская мелочь. В центре на кровати, как туземец на острове, лежал сам аспирант. Переговоры с ним предстояло вести из коридорного материка. Гордеев, чтобы прорваться через шум бурлящей воды, сколько было силы крикнул: „Закрой кран!” Вскоре из глубины комнатного океана донеслось: „Не могу!” По всему чувствовалось, что различие взглядов на общежитский потоп усложнит общение. „Почему?” После такого трудного вопроса естественной показалась длинная пауза, но всё же наступил момент и было получено разъяснение: „Я – лингвист! Изучаю славянскую инвективную лексику. Вот скажи мне, например, по собственному выбору, на каком языке тебя обматерить, и ты получишь кое-какое представление о моих способностях!” Тем временем вода уже вовсю неслась по коридору и устремилась в соседние комнаты. От некуда деться, Гордеев закатал брюки, шагнул в обжигающую холодную воду и несколькими поворотами перекрыл кран. Затем выловил плавающее одеяло, укутал им дикого лингвиста и обмотал его голову мокрым полотенцем. Раздался визг, потом крик, и в воздухе повис виртуозный русский мат с переливами, вариациями и коленцами, как и подобает способному словеснику. Вскоре состоялось разбирательство. Виновным оказался Гордеев, ибо как можно было оставить мокрого товарища без помощи, ведь он мог простудиться и даже умереть, а это урон науке! Да и потом: если Гордеев заметил утечку воды, то почему не принял мер к удалению её из комнат и коридора? А теперь за весь ремонт придётся расходовать казённые деньги! Когда же мы повернёмся лицом к стране и станем за всё и всех в ответе? — 137 —
|