О полилогии А.С. Шушарина

Однако в данном конкретном случае – мы имеем дело не со случайным противоречием элементарной логики. Заявление о том, что коммунизм – это не теория, тесно смыкается со следующим утверждением А.С.Шушарина: «Всемирная задача совсем не противобуржуазна, а противоэгокультурна (интеркультурна), она решается совсем не пролетариатом, а только всем человечеством, она совсем не эндогенна, а в основном экзогенна («многонародна») и т.д.» (Цит. изд. т.4. с.43). Вот так! И буржуазия со всеми ее приспешниками, перевоспитанными и переубежденными полилогией А.С.Шушарина, должна быть мобилизована в поход за создание будущего человеческого сообщества, где не будет эксплуатации человека человеком. «Столь глубинный и теперь глобальный, как экзогенно зреющий революционный, процесс весьма протяжен. А потому к середине прошлого века первые черты всемирности происходящего уже возникали в таких явлениях, как общение, литература, торговля, транспортные сети, интеграция капитала метрополий, сама колониальная система, широкие миграции и т.д. (на этом ниже еще остановимся). Как следствие появлялись многочисленные международные организации, буржуазные, «демократические», пролетарские» (Цит. изд. т.4. с.43). Как в народе говорят, А.С.Шушарин перепутал божий дар с яичницей. Созревание объективных предпосылок (объективных и субъективных) будущей всемирной социалистической революции интерпретируется А.С.Шушариным, как процесс общечеловеческой социальной интеграции, уничтожения классовых антагонистических противоречий. И вполне созвучен с этой мыслью и следующий вывод А.С.Шушарина: «…коренной огрех «Манифеста» состоял не в аксиологичности, и даже далеко не в некоторых «пророческих промахах» или весьма амбивалентной всемирности, а совершенно в другом. Прежде всего, действительный шедевр пропаганды был еще, резко говоря, донаучным, а тем самым совершенно не привлекателен интеллектуально» (Цит. изд. т.4. с.45). С этим выводом смыкается и следующее высокомерное утверждение гениального поводыря по истории человечества: «Более того, рискну предположить, что коренной огрех «Манифеста» состоял даже не столько в его донаучности, а в том, что он вообще<…>был написан. Ибо этот «шедевр социологической пропаганды» и был написан задолго до того, что, собственно<…>пропагандировалось» (Цит. изд. т.4. с.45). Куда уж там недальновидным авторам «Манифеста «Коммунистической партии», в котором К.Маркс и Ф.Энгельс провозгласили неотвратимость гибели капитализма, до автора полилогии.

Пренебрежительно отозвался А.С.Шушарин и об историческом материализме, отказав ему в праве называться наукой. Объективности ради, привожу полностью высказывание А.С.Шушарина на этот счет: «…на классическом этапе «исторический материализм» (если вообще считать, что он был!) – это не наука, не «кретинизм» теории формаций (М.Мамардашвили), вообще не теория, а открытая, потенциально неисчерпаемая и предельно метафорическая (далее без сносок из работ Ленина) «основная идея», «гениальная идея», «гипотеза», «путь», «способ», «метод», «материалистическое понимание истории», «прием объяснения истории», наконец (у классиков), «выражение... для обозначения» производственных (тогда понимаемых гомогенно, часто еще смешиваемых только с экономическими) оснований общественного развития, в том числе революционных перемен. Вот и весь классический «исторический материализм» или, чуть точнее, революционный, прорывный дух тогдашней культуры социального мышления, логики или философии истории, историософии, социальной философии и пр. Именно на этот счет писал Энгельс: «…ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали». При всей неисчерпаемости для познания и всегдашней актуальности (ибо идеализм извечен) у классиков исторический материализм метафорически эксплицирован в виде прежде всего понимания «бесконечного развития человеческого общества от низшей ступени к высшей», непреходящей диалектики производительных сил и производственных отношений, базиса и надстройки, общественного бытия и общественного сознания... Можно, конечно, вслед, скажем, за американским антропологом М.Харрисом расширить это же классическое понимание уже до «культурного материализма» (т.е. более широкого, генерализованного понимания идеи все тех же материальных оснований истории). И это было бы, наверное, достаточно правильно в отношении мышления Маркса, но все же еще не эксплицированных форм. Они были все же поскромней, но главное, что тогда и выражали научное требование открытия прежде всего материальных оснований развития общественных процессов. На фоне торжествовавшего идеализма, субъективизма, экономической экзотерии или аморфностей типа «гражданского общества». Ну а то, что позднее метафорически простая идея превратилась аж в науку, даже в «социологию марксизма», то это уже совсем другой вопрос, никакого касательства к классике не имеющий.