|
Кажется, человечество много сделало, чтобы приблизиться к тому состоянию, что называется счастьем. Аль-Фараби учил о необходимости повышать свой интеллект, с помощью которого человек приходит к своему последнему совершенству, то есть к счастью. А вот, Бентам Иеремия, последователь сакрального библейского учения, говорил, что высшая цель социального развития состоит в наибольшем счастье, измеряемого чувством удовольствия, для наибольшего числа людей. Основой его морали была полезность, которую он отождествлял с наслаждением. Очевидно, нет нужды говорить, что не изобилие является главным фактором определения счастья, а так же и не оно является решающим фактором для примирения принципа удовольствия и принципа реальности. Единственный вопрос заключается в освобождении Эроса и инстинктов жизни, - говорил знаменитый психоаналитик Фрейд. Лев Шестов, один из глубоких религиозных философов пишет: "Эрос источник высшего познания. Эросу нет нужды оправдываться, он все оправдывает. Ограничения оканчиваются и начинается праздник. Слияние - есть восхищение, есть то, что бывает в жизни наиболее ценное". О том же говорил Платон в произведении "Пир". Но нет ли в этом опасности крушения цивилизации и возвращении к доисторической дикости? Задается таким вопросом аналитик общества Г.Маркузе и отвечает, ссылаясь на Канта, который разрабатывая теорию эстетического, приходит к выводу, что порядок должно определять две основные категории: целесообразность без цели и законосообразность без закона. Извлеченные из кантовского контекста, они очерчивают сущность подлинно не репрессивного порядка, основанного главным образом на чувственности: не разум, но чувственность устанавливает эстетическую истинность или ложность. Чувственность как опосредующее понятие придает чувствам значение источников и органов познания. Путь к свободе пролегает через освобождение чувственности, а не разума и ограничение «высших» способностей в пользу «низших». Для освобождения разума, сделано уже не мало - образование, воспитание, свобода слова и печати, огромные завоевания. Но, что хочу и говорю, сомнительно и трудно назвать счастьем. Вот и Хайдеггер, сетуя на современность, говорит, что пришло время, чтобы люди отучились переоценивать философию и религию, и тем перегружать их требованиями. Но в нынешней мировой нужде уделять больше внимание мысли и букве, которые ближе к истокам человеческой жизни. А эти истоки мы находим в "Ветхом днями", к которому должен однажды быть подведен сын человеческий. Там тоже, больше отдается предпочтение чувственному, которое при всей разумности современного человека, все еще остается взаперти у разума. Сознанию, отказавшемуся от знания и самовольно присвоившему себе статус «разума», стало не под силу понять, что его истины и мораль приняли черты автономии, самозаконности и они уже не повинуются человеку, а повелевают им как рабом. На душевное и слабое «Я» надевается «железный пояс» аскета и сопровождается готовностью подчиниться многим непрактичным и непривлекательным истинам. Разум «сверх Я» начинает превозноситься, а мораль черпать свою силу в ненависти ко всему человеческому. Таким образом начинает торжествовать принцип реальности, который только тогда может праздновать свою победу, если никто с ним не борется, никто ему не возражает. А кто, если не «Я» - самое иррациональное и непокорное, что было создано Творцом, от века борющееся и спорящее с принципом реальности, доставляло ему столько хлопот и тревоги. А раз так, то душевное «Я» необходимо по солдафонски «построить», зачитать приказ и наделить его виной. Все это в истории развития человека сделано скрупулезно и с этого времени душевная жизнь человека наполняется чувством вины - потребностью в наказании, проистекающих из «нарушения» ограничений, поставленных перед Эросом, сексуальностью и либидо. По заданию и поручению «сверх Я», многие душевные вещи были вытеснены из жизни, вина утвердилась в бессознательном и приняла черты статус-кво. Эта реакционность, как в прямом так и в переносном смысле, составляет теперь существо инстинктивного поведения индивида, который начинает относиться к себе с суровостью, которая была бы к месту на детской ступени его развития, но выглядит устаревшей в свете возможностей зрелого разума. Индивид казнит себя за несовершенные поступки перед несовершенной моралью и уподобляется неразумному евангельскому мужу, который всегда винит себя «за то, что избирает». Потеря смысла жизни, боль и усталость становится спутницей человека. Любопытно было прочитать замечание Макса Вебера о жизни и смерти людей прошлого: В прошлом, крестьянин, феодал или воин мог умереть, чувствуя что он насыщен жизнью. Ибо они совершали круговорот своей жизни, за пределы которой не выходили. Они выполнили свое земное предназначение, проистекающее из наивной (сексуальной) однозначности содержания жизни. Именно такой круг полноты жизни совершили патриархи народов Авраам, Исаак и Иаков, которые имели жен, наложниц и гетер, и умирая, прилагались к народу своему. Но современный, образованный человек, в стремлении к «высшей, а часто искусственной культуре» этим не удовлетворяется - он может устать от жизни, но — 68 —
|