|
– Будто не знаете? – Клянусь вам. – У вас глазок острый, вы все знаете, Макс. – Можно подумать, что я женщина, а вы меня обольщаете. Такие комплименты… – Макс, вы с Ченом давно знакомы? – Чен? Это который? – Он играл на бирже. – Такой гладенький, прилизанный?! Полукореец, полукиргиз? – Именно. – У него блестящий мех на шапке? – Да, да. – Знал. А в чем дело? – Откуда вы его знали? – Доставал кое-что для меня. Раза два крепко надул. – В чем? – Один раз с бегами. Дал дрянной подвод на темную лошадку и взял за это сто иен, а потом обещал старояпонскую живопись на фарфоре, а вместо этого всучил корейскую дребедень. – Темный он человек? – По-моему, обычный спекулянт. – А как лучше подступиться к Чену? Мягко или поддать? – Я плохой советчик в вопросах сыска и дознания, Кирилл Николаевич. Цензор, все время разговора листавший какие-то бумаги у себя на столе, поднялся и сказал, ни на кого не глядя: – Цензурный комитет строго предупреждает вас, господин Исаев. В дни наших величайших побед задача журналиста российского – не чернить имеющиеся, к сожалению, в нашей жизни определенные недостатки, но поднимать на щит героизм доблестного русского воинства, которое под великими знаменами демократии, свободы и православия несет освобождение нашему народу-страдальцу, задавленному красным террором. Вы облагаетесь, в силу того, что это первый случай в вашей газете, штрафом в размере тысячи рублей. – Этот вопрос мы решим в суде, – сухо ответил Исаев и, откланявшись, вышел. Гиацинтов, посмотрев ему вслед, задумчиво сказал: – Какой очаровательный человек, не так ли? – Да, очень мил. Море обаяния. – Ну, прощайте. – Всего хорошего, господин полковник. ПОЛТАВСКАЯ, 3
|