– Это ошибка, я ни в чем не виноват. Сказал он это очень быстро, потому что боялся сорваться на крик. – Ага, – обрадовался Гиацинтов, – дрогнул! Теперь в безымянный ему воткните, и чтоб кровь клопчиками, клопчиками капала! ПОЗИЦИИ БЕЛЫХДивизия выстроена в каре. Лица солдат утомлены, глаза воспаленные, чуть блестят – перед построением выдали по стакану водки. Вдали слышно, как ворочается гром: это продолжается артобстрел красных. Посредине каре, на трибуне, стоит главком – генерал Молчанов, а рядом на красно-зеленом половичке – брат вождя, Николай Меркулов, министр иностранных дел. Внизу, возле трибуны, замер генералитет, офицеры штаба, Ванюшин. – И мы торжественно заявляем, – подняв руку над головой, зычно выкрикивает Меркулов текст, написанный для него Ванюшиным, – что никакая иная правда нас не тревожит, кроме правды народной. Мужику будет нарезана земля, торговцу отдана лавка, а предприниматель позовет рабочего на завод, уважительно обращаясь к нему по имени и отчеству, как к брату и другу. Для того чтобы поскорей спасти страну от большевистских оборотней, нам осталось не так уж много сделать! Я говорю вам – вперед, на Читу! Я говорю вам – на Хабаровск! Я зову вас к победе! Я вижу вас победителями! Ура! Победное «ура» несется над каре в сухом, морозном воздухе. Ванюшин внимательно смотрит в лица солдат и замечает то, чего не видит, а может быть, и не хочет видеть Меркулов, возвышающийся на трибуне возле сухого, аскетичного Молчанова, одетого в солдатскую форму, сшитую из английского тонкого сукна – по-наполеоновски. Ванюшин видит, как солдаты посмеиваются, подмигивают, подталкивают друг друга локтями. А глотку все равно дерут: черт его знает, а вдруг возьмет министр да отвалит за бравый прием еще по стакашке водочки. Чего ж не поорать-то? ЦЕНЗУРНЫЙ КОМИТЕТ ВО ВЛАДИВОСТОКЕПредседатель комитета поздоровался с Исаевым весьма сухо, усадил его в кресло и, сокрушенно покачав головой, сказал: – Какая все-таки гнусность вышла. Вместо героической корреспонденции Ванюшина с фронта – эта гадость о здешних проститутках. Кто вас подвел? Давайте решать, что делать. По-моему, это граничит с злоумышлением. – Господин цензор, тогда лучше заранее казните меня. – О чем вы? – Это я поставил материал в номер. – Вы?! Исаев молча кивнул и мило улыбнулся. – Зачем? – А тираж? Газету раскупили за двадцать минут, такой материал публика читает взахлёб. Согласитесь: что может быть приятнее, чем прочесть о бесчестье других? — 152 —
|