|
Виктор Нойбург — молодой поэт, которого Кроули, по словам Джоунза, однажды превратил в верблюда, — вообще не захотел встречаться с сэром Джоном. Вместо этого он прислал свою визитную карточку, на которой бисерным почерком написал: «Ни один человек на свете не понимает и не способен понять Алистера Кроули, но тот, кто дорожит своим рассудком, ни за что не станет с ним связываться». Писатель Ричард Олдингтон был резок в своей оценке: «Роден называет Кроули величайшим из ныне живущих поэтов, но, боюсь, он говорит так только потому, что Кроули посвятил его скульптурам целый сборник стихов. Лично я не переношу поэзию Кроули и считаю ее слишком викторианской, многословной и напыщенной. В ней нет ничего современного». Джеральд Келли, самый модный художник Англии, которого, по слухам, вот‑вот должны были избрать в Королевскую академию изящных искусств, сказал: «Прошу извинить меня, сэр Джон, но я не стану обсуждать с вами Алистера Кроули, ибо он, как вам, наверное, уже известно, был моим шурином. Скажу вам только одно: когда моя сестра наконец с ним развелась, я не особенно горевал». Математик Бертран Рассел был точен, как и подобает ученому: «Я еще никогда не встречал любителя, который разбирался бы в современной математике так же хорошо, как Алистер Кроули. Однако в остальном его мозги — это болото сентиментального мистицизма. Я слышал, что он отлично играет в шахматы, поэтому вам стоит заглянуть в Лондонский шахматный клуб». В Лондонском шахматном клубе сэр Джон нашел немало поклонников шахматного таланта Кроули, и все они выражали сожаление по поводу того, что он уделяет игре так мало времени. «Он мог бы стать гроссмейстером, — с грустью заметил один из членов Клуба, — если бы не разменивал себя на такие глупости, как скалолазание и поэзия, и не ездил на Восток притуплять свой ум индусскими суевериями». «Алистер, — сказал другой любитель шахмат, — единственный из известных мне шахматистов‑любителей, который может выиграть вслепую почти все или даже все партии в сеансе одновременной игры на нескольких досках. Вообще, — он понизил голос, — у него был один фокус, который всем нам казался настоящим волшебством. Иногда он приглашал к себе какого‑нибудь шахматиста, расставлял фигуры и удалялся в спальню с одной из своих любовниц. Оттуда он выкрикивал ходы, и неизменно выигрывал. По его словам, этим он хотел показать нам, что такое настоящая концентрация». Сэр Джон густо покраснел и воскликнул: «Как можно так неуважительно относиться к женщине!» — 97 —
|