|
С последними словами донельзя разгневанный философ-софист поспешил скрыться в доме и захлопнул за собой дверь. 5. Не счел ли мой читатель весь этот рассказ крайностью, ибо на самом деле никто не исповедует подобных философских воззрений? Но ведь это всего лишь логическое продолжение хода мыслей того же Гельмгольца и особенно Канта и других его предшественников. В доказательство того, что мистические школы Германии заходят в своих учениях еще дальше, я приведу небольшую цитату из доктора Дж. Р. Бьюкенена: «В отличие от космологов, Кант отрицал возможность познания мира либо пребывания вне нашей сущности в силу ограниченности наших возможностей. Он утверждает, что пространство и время суть лишь условия наших собственных чувственных восприятий, и с целью постижения окружающих объектов мы должны воспринимать их вне времени и пространства; а поскольку мы не можем этого сделать, то не можем и познать подлинной сущности вещей и, стало быть, воспринимаем лишь определенные обманчивые образы. Не уступающий Канту в абсурдности Фихте в результате противоречивых рассуждений, которых не стоит здесь приводить во всем их утомительном многословии, пришел к выводу, что человек существует, но ничто более. Мнимая реальность вне человека (вселенная и Бог) суть лишь производные самого человека. Иначе говори, это всего лишь атрибут нашего сознания. Тогда, разумеется, каждый индивид должен считать себя целой вселенной, а всех прочих людей порождениями их же собственного сознания — тем самым логически отрицая субстантивное существование человека и сводя его к одним лишь идеям. Говорят, что в связи с этой теорией некий бостонский трансценденталист однажды изрек, что весьма не по-философски звучит выражение «идет снег» или «идет дождь». Гораздо более философски, было бы сказать «я снежу» или «я дождю». Следующим шагом на пути мизологического абсурда, является отрицание вместе с Кантом существования времени и пространства и утверждение, что они присущи только нашему разуму. В близком соседстве с Кантом находится и отрицание всякого восприятия вместе с Фихте и Шеллингом и утверждение, что не существует ничего, кроме нашего собственного сознания или мышления. И уж последним пределом абсурда будет игнорирование вместе с Гегелем нашего позитивного самосознания и наблюдения с одновременным утверждением бесконечного сознания — неограниченного, неопределенного и смешанного с бытием и бессознательным в нечто третье, которому нет ни описания, ни даже представления» («Британский ежеквартальник», июль 1873 г.) — 176 —
|