|
«О животных нельзя сказать, что они имеют обязанности; поэтому трудно говорить и об их правах» - заявил Хью Монтефьоре, Епископ Бирмингемский, на недавних парламентских дебатах. Монтефьоре согласен с тем, что животные имеют «моральную ценность», и с тем даже, что «мы имеем моральную обязанность относиться к ним с достоинством и уважением»; однако он не признаёт, что они имеют права. Причина такого взгляда, оказывается, состоит в том, что «существует качественное различие, которое отделяет людей от животных в отдельный класс». В частности, нас отличает «способность к самосознанию, наше умение накапливать и обобщать опыт письменным и изустным словом, наш дар мыслить концептуально и действовать ответственно по отношению друг к другу и к животным». Это изложено ясно, и отсюда Монтефьоре делает вывод, что «поскольку сказано, что человек создан по образу и подобию Божию, он должен осуществлять данное ему Богом господство со всею ответственностью». Однако не кажется ли весьма странным, - по крайней мере в контексте данной аргументации, полагать возложенную Богом на человека ответственность причиной для отрицания прав животных? (Можно возразить против цитирования речи в парламенте для целей философской дискуссии, но следует отметить, что Монтефьоре является председателем Совета социальной ответственности в Церкви Англии, и что речь свою он произносил в рамках важных дебатов об использовании животных для «научных процедур»). Аргумент Монтефьоре можно оспаривать по-разному. Прежде всего, его логика явно направлена против тех человеческих существ, у которых ответственность понижена или отсутствует вовсе, например, коматозных пациентов или больных с сильными умственными расстройствами. Если эти категории человеческих существ не имеют обязанностей, следует ли их на этом основании подобным же образом считать «бесправными»? Во-вторых, учитывая современное не слишком совершенное состояние биологического знания, считающего верным утверждение, что животные не имеют моральной ответственности по отношению к людям, всё же, вопреки аргументации Мотпефьоре, то вполне очевидно, что они не проявляют заботы в определённом смысле, даже некоторых форм альтруизма, по отношению к подобным или тем же видам. Конечно, животные могут и не иметь моральных обязательств по отношению к нашему собственному виду, но мы не можем отметать той возможности, что они проявляют определённую моральную заботу по отношению к другим. Полностью отвергать возможность наличия морального чувства у животных — значит возражать против очевидности. В-третьих, и самое важное, -конечно же, просто странно использовать аргумент об осуществлении Богом данных моральных обязанностей в поддержку ослабления моральных обязательств по отношению к тем, кто по несчастью не обладает полностью развитой моральной сознательностью. Мне кажется, в терминах христианства мы и можем, и должны использовать этот аргумент совершенно иначе. К примеру, разве коматозные пациенты или больные с острыми психическими расстройствами не сильнее взывают к сочувствию взрослых, разумных и морально ответственных лиц? Монтефьоре вполне мог возразить, что он не имел ни малейшего желания ослабить наш моральный долг перед животными, и что он доказал свою заботу о животных различными действиями, - однако в конечном счёте его речь была в поддержку законодательства, разрешающего болезненные эксперименты на животных, разве что с некоторыми дополнительными мерами безопасности. Как сказал однажды К.С. Льюис, само наше «превосходство должно в какой-то мере состоять в том, чтобы не вести себя по отношению к животным, как вивисекторы», и что «мы должны доказывать наше превосходство над дикими животными именно фактом признания наших обязательств перед ними, каковых они не могут признать по отношению к нам». Потому что тут-то и есть камень преткновения: труднее ли признать моральные обязательства перед животными, которые не имеют таковых перед нами, чем признать права животных, не имеющих обязанностей? — 5 —
|