|
Гаральд ныне принимает несколько меньше пациентов, чем раньше, однако всё ещё загружен работой. Грустно, что он не может подробнее изучать болезни и центры, но даже на чтение книг у него не остаётся времени. Всё же он с отзывчивостью участвует в жизни и деятельности Общества, но мог бы это делать ещё шире. Ныне всем своим сознанием ушёл в Монографию, переписывается об этом с Н.К. В свою очередь, Блюменталь пишет о магазине. Но надо беспокоиться о всей жизни Общества. Раньше мне большим помощником был Валковский, но прошлой зимой он отошёл в тень, стал пассивным и в последнее время совсем сник. Его сын болен туберкулёзом, и его только что направили в санаторий в Цесис. Жена истерична, становится всё свирепее – конечно, жить тяжко. Но для того нам и даны трудности и препятствия, чтобы мы боролись и росли. Хочу как-то его ободрить. Судья закрыл дальнейшее рассмотрение выдвигаемых против Гаральда обвинений. Какое-то время будет спокойно, Гунта ходит в детский сад, чтобы привыкнуть к обществу. Также три раза в неделю к ней приходит некая барышня (Дайна П.), подруга Фриды Лаувы, которая тоже училась у Фрешеля... Гунта ныне сама очень ловко читает. Вообще, у неё чрезвычайный темперамент: самостоятельная, не всегда сразу проявляет послушание. Но она большая умница, развивается быстро. Илзите медлительнее, но и она чувствительная и развитая. Всю великую громаду жизненных дел приходится выполнять одной Элле. Напряжение в последнее время особенно большое и потому, что она носит под сердцем нового Гостя. Новую Красоту и великую Ответственность. 24 октября. Понедельник Хотя у Гаральда чудесный огонь преданности, но в своих отношениях <с людьми> ему надо расти ещё и ещё. В субботу у меня опять была Драудзинь, и главной темой нашего разговора был Гаральд. Её сердце, как у матери, болит за него. В последнее время количество пациентов у него уменьшилось. Отчасти причиной этому явно ложные нападки. Отчасти – и он сам, ибо Гаральд иногда грубоват с пациентами. Таков он бывает и с членами Общества, разумеется – часто неосознанно, но некоторых это огорчает. Но теперь особенно надо хранить единение. Недавно он встретил на улице г-жу Мисинь. Она говорила о своём муже, который чувствует себя каким-то подавленным, строит ныне здание школы в Латгалии. <Сказала>, что ему теперь пригодился бы Дар из Индии, который бы его ободрил. Гаральд ответил: «Ну, Рудзитис Знак ему никогда не даст, он считает, что Мисинь притесняет рабочих». Я был глубоко изумлён и огорчён, услышав это. Как же Гаральд может говорить нечто подобное, и притом – от моего имени, ведь он же не знает, что я теперь думаю. Правда, в апреле я был в больших сомнениях и неведении относительно <Мисиня>, но летом сумел лучше узнать его, и у меня от него, как от человека, много приятных впечатлений. Я до сих пор не могу прийти в себя – как же Гаральд был способен на такие слова? Ещё весной он что-то сказал Мисинь от моего имени и этим глубоко поразил её. Разумеется, мне теперь вновь пришлось пойти к ней и успокаивать. Был и у Гаральда, поначалу он меня совсем не слушал, больше укорял. Я хорошо знаю свои ошибки, но есть вещи, которых Гаральд не понимает. Меня заботит только дело Общества и его единство, для этого я готов отдать всё. Гаральд ведь больше всего боролся в Обществе за единство, торжественность и Иерархию, но именно здесь мне постоянно приходится его поправлять. Знаю, что он ещё молод и его путь пойдёт стремительно вверх, и верю, что он больше себя дисциплинирует. Придётся временами ему деликатно об этом напоминать. Его доброе сердце достигло бы прекраснейших успехов, если бы в нём было больше смирения. Сознаю, что минувшей зимой можно было поставить мне в упрёк случай с нерешительностью, но это больше из-за моей речи и недогадливости. Но и я расту. Нередко моя речь доставляла мне в жизни величайшие мучения. Об этом знаю только я один, и больше никто из людей! Но я хочу стать лучше. Я хочу постепенно освободиться от своих недостатков. — 249 —
|