|
Со временем встречи с умершими стали сильно беспокоить Антона, и он начал искать закономерность. Закономерности не было. Елизавета Сергеевна Стронская, бабушка Антона по матери, умерла пять лет назад от сердечного приступа в возрасте семидесяти трёх лет. Была уроженкой Кишинёва, всю жизнь прожила в Миргороде, встретил её Антон в Житомире. Другую бабушку— Виолетту Борисовну — Антон встретил в Луганске; жила она в Нежине, а умерла (утонула) в Киеве пятнадцать лет назад. Бабушке тогда было шестьдесят пять. Алексея Кавалерова, коренного харьковчанина, одноклассника, залеченного пьяными врачами тринадцать лет назад, когда ему было двадцать семь, Антон видел в Алуште на городском пляже и рассмотрел все операционные швы. Нина Брагинская, любовница и ровесница Антона, покончила с собой семь лет назад в Лозовой. Родилась Нина в селе Старожитном, под Винницей, жила в Харькове. Другой Алексей — Самохвалов — сгорел от водки три года назад в сорокачетырёхлетнем возрасте, был Антону соседом и приятелем, родился в Чугуеве, умер в Харькове. Бригадирова Оксана, троюродная сестра, родилась в Витебске, приехала после школы в Харьков, где и попала под «пятый» трамвай в тридцатипятилетнем возрасте шесть лет назад. Нину Антон встретил в Дрогобыче, на вокзале, Самохвалова — просто на днепропетровской улице, Оксану— в Севастополе на рынке. Взяв числа (рост, вес, возраст, удалённость места рождения покойника от Харькова и города, где произошла встреча), Антон попытался вывести коэффициент. Почему-то Антону казалось, что если коэффициентом будет число «пи», всё сразу станет на свои места. Но коэффициент был в каждом случае свой, закономерность не отыскивалась. Грань между мёртвым и живым, как между добром и злом, лежала вне арифметики. Антон изменил тактику. В Сумах, увидев на троллейбусной остановке дядю Гену, отравившегося в девяносто девятом, решил его разговорить. Дядя Гена ответил на вопрос о времени, но погоду обсуждать отказался. Антон сел в троллейбус и проследил покойника до дома. У мёртвого дяди Гены были вполне живые дочки и жена, работал он, как и до смерти, почтальоном, коллеги отзывались о нём положительно. Старшей дочке было двенадцать, и значит, она успела родиться за восемь лет до дядиной смерти, а вот младшую — трёхлетнюю Катеньку — дядя зачал уже покойником. По словам этой дядиной жены, обе дочки были от него. По словам прошлой дядиной жены — тёти Зины, — дядя был импотентом. Что-то где-то не складывалось. Выходило, что дядя Гена, ещё будучи живым, завёл вторую семью и даже родил ребёнка, а после смерти окончательно переехал из Харькова в Сумы, чтобы доживать жизнь со второй семьёй. Но и это объяснение не было исчерпывающим, потому что дядя не наезжал время от времени в Сумы до своей смерти, а жил в Сумах всегда, что подтвердили и паспортный отдел, и отдел кадров, и другие отделы, о которых обычный человек не догадывается. Выходило, что один и тот же человек умудряется жить одновременно двумя жизнями, обеими наяву, и никак не пересекающимися между собой (в том, что тот дядя Гена и этот — один человек, Антон убедился окончательно, взяв анализ ДНК у трупа и у почтальона). Кроме ДНК и внешнего вида, у умершего и живого никаких сходств больше не было: мертвец избивал ту жену, живой боготворил эту, покойника отличали вялость и мизантропия, живой дядя Гена был повеселее и поприветливей. — 243 —
|