МАТЕРЬ ОТЕЧЕСТВА.О царствовании Екатерины написано столько, что нет нужды его касаться. Наша тема довольно узка — гвардия и перевороты. Я лишь упомяну — не без некоторого злорадства, каюсь — что Екатерина по некоему закону исторического возмездия сама оказалась жертвой изрядного количества сплетен, подчас довольно грязных (после того, как сама выплеснула на супруга немало брехливой грязи). В свое время упорно твердили втихомолку, что она на самом деле — дочь Ивана Ивановича Бецкого, незаконного сына князя Трубецкого, прославленного в осьмнадцатом столетии неисчислимыми романами и множеством бастардов. Якобы Бецкой, известный проказник насчет дамских сердечек, будучи в Париже при русском посольстве, сделал амор с княгиней Ангальт‑Цербстской, тоже не монашкой. И получилась, мол, Екатерина, не зря же она как две капли воды на Бецкого похожа… Дело это темное. Бецкой, уверяют современники, и в самом деле числился в свое время в амантах ветреной княгини, но достоверно насчет Екатерины, разумеется, неизвестно… Болтали и похуже: что императрице в спальню для известных целей приводили жеребца — не двуногого, в переносном смысле, а настоящего, на четырех копытах и с хвостом. Болтали, что Екатерина порывалась совратить на лесбийский манер дочку А.В. Суворова. Эти сплетни оказались стойкими и дотянули до нашего времени… Но не будем тратить на них время. Итак, перевороты и заговоры… С момента восшествия на краденный престол Екатерина оказалась в крайне щекотливом положении. С одной стороны, в гвардии хватало прожекторов, склонных лихо планировать самые неожиданные предприятия. С другой — многие считали, что с вступлением в совершеннолетие Великого Князя Павла Петровича Екатерине следует, деликатно выражаясь, на цыпочках удалиться в темный уголок и более к трону не приближаться. И опасность усугублялась тем, что среди сторонников этой точки зрения хватало знатнейших бар, высоких господ, которых Екатерина не могла укоротить на голову — времена стояли уже не бомбардирские, даже не елизаветинские. Русский, выражаясь современным языком, истеблишмент возомнил кое‑что о своих правах и крайне неодобрительно отнесся бы к попыткам даже не отправить на плаху кого‑то из них, а хотя бы сослать в Сибирь. За все свое царствование Екатерина так и не наказала никого из знатных своих недоброжелателей, самое большее — удалила от себя, прекрасно понимая, где кончаются границы ее вроде бы византийской власти… Всю жизнь она отыгрывалась на мелкоте… — 71 —
|