Если это правда — то здесь уже на болтовня безусых корнетов, все гораздо серьезнее… А собственно, почему бы этой истории и не быть правдой? Ничего невероятного в ней нет, наоборот, по меркам того столетия она буднична, тривиально, скучна даже. И оттого вполне может оказаться правдой. А кроме заговоров, у Екатерины была еще одна головная боль — муженек Петр Федорович. Покойник оказался очень беспокойным и ни за что не желал смирненько лежать в роскошной гробнице. Он бродил по стране, что ни год раздваиваясь, растраиваясь, размножаясь в вовсе уж невероятных количествах… Я так и не выяснил, сколько же было всего Петров Федоровичей, объявившихся на просторах Российской Империи. Бегло перелистав три‑четыре книги по истории, с маху отыскал их десятка два в России и двоих на Балканах (это помимо Степана Малого и Лжестепана‑Лжепетра). И махнул рукой. Петров Федоровичей было множество. Время от времени среди этой оравы промелькивали Иоанны Антоновичи и даже Алексей Петрович с Петром II. Разумеется, большинство из них так и остались простыми болтунами, вроде пропившегося капитана Оренбургского гарнизона, заявлявшего честно: «Хочу сказаться государем Петром Федоровичем, может, какой дурак и поверит». Другие были чуточку посерьезнее — им удавалось собрать ватагу человек в сто, а то и триста. Все они никакой опасности для трона не представляли. Кроме одного‑единственного, которого вроде бы звали на самом деле Емельяном Ивановичем… НЕКТО ЕМЕЛЬЯН.События, известные как «Пугачевский бунт», до сих пор таят множество загадок. Сам размах этого предприятия уникален — ничего подобного на Руси прежде не бывало. Смута — другое дело, она была настоящей гражданской войной, а не мятежом. Между тем против Пугачева, по признанию самой Екатерины, была «наряжена такая армия, что едва ли не страшна соседям была». Лишь спешно заключив мир с Турцией и сняв с фронта регулярные части, удалось подавить мятеж… Впрочем, назвать события «мятежом» как раз неправильно. Перед нами — что‑то другое. В отличии от разинского бунта, представлявшего собой всего лишь буйство разросшейся до гигантских размеров разбойничьей шайки, не озабоченной ни в малейшей степени административными делами (да и не способной на таковые), войско Пугачева было строжайше организовано. Оно управлялось не «советом атаманов», а самой настоящей Военной Коллегией, своего рода аналогом екатерининского военного министерства в миниатюре, обладавшей также судебными правами. При Пугачеве находилось довольно много якобы пленных офицеров — в том числе столь примечательные личности, как родственник старинного недруга братьев Орловых Шванвича и Тимофей Падуров, бывший депутат созванного Екатериной народного собрания, в чем‑то аналога старых Земских Соборов. Официально это собрание [4] именовалось Комиссией Законоуложения и сыграло довольно важную роль в выработке российских законов. — 75 —
|