|
Вы всерьез полагаете, что издавшая этот манифест особа и в самом деле хотела сохранить жизнь свергнутому супругу? Что его убийство пьяными офицерами для нее явилось совершеннейшей неожиданностью? Что сама она, боже упаси, никаких таких намеков не высказывала? Ну‑ну, блажен, кто верует… Конечно, она не писала приказа: «Сим повелеваю с получением сего немедленно лишить живота мужа моего, об исполнении донести». А что, это обязательно — такие вот приказы? Мы же не дети малые. Народ, между прочим, безмолвствовал — но так, что это не внушало Екатерине оптимизма. Она быстренько сбавила налоги на соль, что должно было улестить главным образом простонародье. Но вместо восторженных криков радости, коих ожидала императрица, мещане и горожане перекрестились и разошлись молча. Императрица, стоя у окна, не выдержала и сказала во всеуслышание: «Какое тупоумие!» Да нет, это не тупоумие… Вот Москва. Губернатор оглашает манифест Екатерины о восшествии на престол — тот самый, который мы только что прочли. Потом выкрикивает здравицу в честь новой государыни. В ответ — всеобщее молчание, угрюмое, многозначительное и жуткое. Губернатор провозглашает здравицу вторично — и вновь молчание. Только в третий раз «Ура Екатерине!» подхватывают несколько голосов — это кричат стоявшие рядом с губернатором офицеры, которым он злым шепотом приказывает немедленно изобразить «глас народа». А тем временем в солдатских рядах слышится глухой ропот: «Гвардия располагает престолом по своей воле…» И это — никак не тупоумие! Это мнение! А идеи, как метко выразился Ленин, только тогда становятся реальной силой, когда овладевают массами… Подписанное Петром отречение и опубликованный через две недели так называемый Обстоятельный манифест о восшествии ее императорского величества не российский престол — документы крайне загадочные. Иные историки полагают, что отречение записано за Петра, а не им самим, другие — что он его и не подписывал вовсе. Есть версия, что Екатерина все же обещала отпустить Петра за границу — не всерьез, только для того, чтобы он подписал… Но в принципе какая разница во второстепенных деталях? Главное — убить мужу велела Екатерина. По крайней мере, именно так полагал очевидец мятежа Шумахер. Именно он подметил, что придворный хирург Паульсен, отправленный Екатериной в Ропшу еще до убийства, поехал туда не с лекарствами… а с инструментами, необходимыми для вскрытия и бальзамирования! И Шумахер, и Рюльер пишут, что перед удушением была предпринята попытка отравить императора неким «питьем». Они основывались определенно на каких‑то бытовавших в то время разговорах. Слишком много народу пришлось привлечь к убийству, там были не только офицеры, но и солдаты конвойной команды, кто‑то обязательно начал бы болтать, так обычно и случается… — 69 —
|