Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Оставшись одна, молодая женщина мечется по квартире, как вдруг раздается удар в дверь. Молодой гангстер, видимо, ее тайный возлюбленный, входит и хватает ее. Она плачет, сопротивляется, а он гово­рит ей: «Ты знаешь, что ты шлюха, и никогда не станешь лучше. Ты испорчена так же, как и я». Затем он начинает ее колотить, она защищается и наконец их разгоряченные тела оказываются в постели, где она теряет невинность, борется за свою честь и опять сдается. (Конечно же, это сороковые годы, и мы не помним о подчиненном положении женщин в то время, поэтому вся сцена захватывает). Плохой парень застегивает пуговицы на своей рубашке, на­девает пиджак и шляпу, поправляет галстук и направ­ляется к двери. Шагнув через порог комнаты своей любовницы, он говорит хриплым шепотом: «Скажи, детка, правда же это будет нечто, если мы по-насто­ящему влюбимся друг в друга?» И, ухмыляясь, удаля­ется.

Я попросила посмотреть еще раз. Карлос повто­рил этот кусок, но не позволил смотреть продолже­ние фильма, пообещав показать его полностью в другой раз. Потом повернулся ко мне со слезами на глазах и прошептал: «Как тебе это, amor? Правда,

это будет нечто, если мы по-настоящему влюбимся

друг в друга?»

Я не могла понять, что происходит с Карлосом. Возможно, это болезненно щемящее чувство по­явилось у него в конце жизни — жизни циничного соблазнителя, который наконец обнаруживает, что у него есть сердце, страдающее от любовной тоски, а это единственный способ выразить ее?

Я молчала до тех пор, пока Карлос настойчиво не потребовал:

Что ты думаешь о девочке? Что ты видишь?

Она удивительно похожа на Клод.

No, по, по! Она не напоминает мою дочь, это она и есть! — он рассердился, — ЭТО КЛОДИН!

Точно, она. Она — Клод. Это невероятно. Не­вероятно!

Казалось, он был удовлетворен, и на следующий день вечером на интриговал слушателей: «Мы вме­сте с Эллис видели кое-что, не так ли? Такое, во что вы никогда не поверите», — и он пристально по­смотрел на меня, как заговорщик.

После несправедливого обвинения в употребле­нии прозака мы больше никогда не занимались любовью. Однако к этому времени здоровье Карло­са заметно ухудшилось. Диабет уже давно сказывал­ся на его мужской силе. Флоринда намекнула, что диабет и прогрессирующий рак печени (хотя она никогда не произносила слово «рак») заставили его отказался от секса.

Мы несколько раз вместе обедали, — последний с Флориндой. У Карлоса, казалось, развилось слабо­умие. Он хотел, чтобы я написала на салфетке ряд оскорбительных слов и передала ее брату, это дол­жно было «разрушить мои последние семейные связи». Тем же вечером он позвонил, чтобы повто­рить свое требование, и, зная, что я лучше солгу в угоду ему, но никогда не сделаю этого, приказал предоставить ему свидетельства. И застал меня врасплох. Самым странным из всего этого было то, что он всегда очень любил Дэвида. Может быть, он искал повод, чтобы выгнать меня?