|
Если мы представим себе внутреннее «созерцание образов» нашего пациента как висящую на стене картину с подписью под ней «Бесконечность пространства», то мы поймем, каким образом экспрессионисты выражают свои внутренние чувства и идеи в живописи. В каждом виде искусства, как мы видели, сильные, темные конгломераты образов и чувств, которые, скрываясь в неоформленном виде за непосредственно изображаемым, дают созвучный отзвук, составляют глубину эстетического действия. При экспрессионизме многозначительный, сценически упорядоченный передний план отодвигается в сторону и на его место в центре сознания ставятся сферические образования в их кататимно-асинтаксическом, фрагментарном, беспорядочно-перепутанном виде, которые и могут быть воспроизведены с помощью живописи. Таким образом, экспрессионистские картины, нарисованные одаренными шизофрениками, а не теми, кто гоняется за модой, представляют прямые иллюстрации процессов возникновения образов в сфере нашего сознания и поэтому обладают высокой психологической ценностью. Что в экспрессионистских художественных произведениях выдающуюся роль играют сгущения и, символы, это известно каждому знатоку картин. Следует только обратить внимание на сильные тенденции к стилизации, которые здесь обозначаются как кубизм и в которых перед нами снова оживает как бы частица примитивного образа мира. Тенденция приближать очертания реальных предметов к геометрическим фигурам (четырехугольникам, треугольникам, кругам), или разбивать их на подобные формы, или же выражать чувства и идеи, отказываясь от реальных форм вообще, только кривыми линиями и пятнами, при помощи сильных цветовых эффектов широко распространена в экспрессионистском искусстве и в аналогичных работах шизофреников. Экспрессионизм сам признал свое внутреннее сходство с ранними ступенями развития душевной жизни, с архаическими формами древних культурных народов, с ранней готикой, с картинами первобытных народов и детей. Это родство основывается прежде всего на обильном возникновении асинтаксических, кататимических агглютинации образов и главным образом на еще совершенно не сломленных, массивных тенденциях к стилизации, которые здесь, как собственные принципы психического аппарата создания образов, проявляются еще в чрезмерно сильной степени и почти изолированно и которые, гнушаясь позднейших компромиссов с реальной формой, гораздо легче ломают ее. Глядя на кубистические и шизофренические художественные произведения, мы непроизвольно вспоминаем об усматривании фигур животных в геометрических орнаментах и многих других вещах, которые были нами установлены в отношении первобытных народов. Как эти тенденции к стилизации переживаются самим шизофреником, упоминавшийся прежде пациент описывает так: «Я представляю себе все реальные наглядные формы в геометрической стилизации, как треугольник, четырехугольник и круг. Все уложить в схему, снять покров реальной действительности! Воспринимать реальное, не прибавляя ничего от себя, для меня почти невозможно. Тотчас возникает субъективный элемент». — 92 —
|