Клиническая психотерапия

Как нова эта страна И как будущна.

Сокращенный перевод с немецкого Е.И. Бурно

ПАМЯТИ ВОЛЬФГАНГА КРЕЧМЕРА (1994) 78>

Доктор медицины Фридрих Вайнбергер, председатель Германского комитета борьбы против использования психиатрии в политических целях, несколько дней назад сообщил президенту НПА России Ю.С. Савенко факсом: «Прискорбная весть — умер Вольфганг Кречмер». Еще в июне В. Кречмер и Ф. Вайнбергер работали вместе в Москве, в семинаре, организованном Независимой психиатрической ассоциацией (НПА) России. Ф. Вайнбергер рассказал тогда о современной германской психиатрии, а В. Кречмер читал лекции и проводил клинические разборы на тему «Духовные подходы в психиатрии и психотерапии». Этот семинар серьезно способствовал возвращению духовности, человечности в нашу психиатрию.

Вольфганг Кречмер, известный не только в Германии психиатр-психотерапевт, профессор Тюбингенского университета, сын знаменитого Эрнста Кречмера и Луизы Кречмер (урожденной Прегицер), родился 2 февраля 1918 года в Тюбингене. Он был почетным членом НПА России и почетным членом Российского общества медиков-литераторов. В живых подробностях В. Кречмер рассказывал уже о своем жизненном пути, о родителях и своем мироощущении (религиозном и психотерапевтическом), о своих книгах и своей Синтетической психотерапии (см. мои «Беседы с Вольфгангом Кречмером»). В этом поминальном очерке хочу лишь подчеркнуть, что психиатрически-психотерапевтическое мироощущение Вольфганга Кречмера довольно сложно: включает в себя в едином ансамбле некоторые убеждения в духе «биологической психологии», конституциологии его отца, мотивы индивидуальной психологии А. Адлера и собственные духовно-идеалистические, религиозно-этические представления (кстати, обнаружившиеся и в его статье «Естественные основы этики», опубликованной по-русски в сборнике «Ваш ключ» (М.: Российское общество медиков-литераторов, 1994. С. 19-20). Главный вклад В. Кречмера в медицину и психологию, думается, — синтетическое включение в психотерапевтический процесс, наряду с биологическим и психологическим, духовного начала в виде целебного воздействия на пациента духовной культурой, а именно — положительными переживаниями и творчеством. Здесь, как обычно, особенность сложного психотерапевтического подхода тонко согласуется с личностью психотерапевта. Неутомимый, стройный, с трогательной легкой неуклюжестью путешественник, замечательный знаток мировой духовной культуры со склонностью к отвлеченно-философским, строго элегантным построениям и в то же время неравнодушный к полнокровно-природному, четкий, глубокий в своих научных размышлениях и обширных знаниях. В чем-то он был юношески застенчив, неуверен, хрупок и отнюдь не синтонен по существу при всей высокой своей общительности, охваченности собственными радостными переживаниями и творчеством. Одухотворенный славянофил, исповедующий православную веру, владевший, кроме главнейших западноевропейских языков, многими славянскими, он жадно изучал Россию, русских людей — еще со времен Великой Отечественной войны, на которой был военным врачом. Сложно, по-своему, полюбив Россию и русских людей, В. Кречмер неуютно чувствовал себя в положении завоевателя и по-доброму тянулся в избы к простым деревенским людям, пользуясь тем, что как врач должен был для профилактики эпидемий в своей армии лечить и наших крестьян. Как он рассказывал, его усаживали к самовару, топили ему баню (см. об этом и в статье В. Кречмера «Внутри России»). С детства влюбленный во все живое, природное, посвященный в подробности ботаники и зоологии, восторженно общался он в партизанских лесах с необычными для него дикими российскими растениями и птицами. Последние 20 лет В. Кречмер каждые 2-3 года приезжал в Россию. Поражался я и его глубоким знанием русской истории, нашего искусства, нашей литературы и архитектуры, истории русской психиатрии, психотерапии, философии. Он давно уже готовился писать книгу о глубинном взаимодействии славян и немцев в истории человечества, о взаимодействии, взаимовлиянии славянских и немецкой культур, и в том числе наших психиатрических, психотерапевтических подходов. Последние наблюдения-размышления на эту тему В. Кречмер, быть может, записал в свой журнал путевых впечатлений с крепкой обложкой, этим летом в северной русской деревне. Ему так мечталось и удалось наконец, побывать там, но, как оказалось, перед самым уходом из жизни. Удалось благодаря архангельским коллегам — прежде всего, профессору П.И. Сидорову и доктору А.Б. Богданову. Это была бы, думаю, необычно-прекрасная книга, несущая в себе цепкое до жесткости мышление автора, соединенное с несколько отрешенной, но сильной нежностью. Вольфганг писал мне по-русски 17 сентября 1990 г.: «Никакой народ в Европе не познакомился в такой мере со славянскими культурами и не признал их так, как немцы на Востоке от Пруссии до Австрии. Нигде нет такого количества переводов славянских литературных произведений. Славяне постоянно жили, прямо или косвенно, вместе с немецкой культурой; только они поняли и приняли наш экспрессионизм в живописи и в поэзии. Что объединяет нас с русскими наиболь-ше, так это стремление к широкой философской перспективе и к углублению чувством. Между нами и славянами нет такой резкой границы, как между нами и Западом, а толькопереходы и оттенки. Это как нерасторжимый брак, в котором глубинные великие согласия сменяются спорами и ненавистью». И подписывал свои письма ко мне в последние годы русским словом «Волк».