|
С. заметил (уже зимой 1978-1979 гг.), что ему начали помогать в таком духе и одни только удавшиеся представления, воспоминания об уголках леса, о живой природе вообще, «хотя при этом и травинки нет рядом». Например, только вспоминает-представляет, как входит в еловый лес после дождя и стволы мокрые только с восточной стороны, представляет лесные мокрые запахи, изгиб маленькой речки возле леса, — и легче, проходит тягостное состояние. Или вспоминает свои комнатные растения, ноготки с их запахом и налицо специфическая помощь душевного просветления. Но кактус не просветляет: он ему не созвучен, «как из железа». А раньше думалось — ну что может дать природа или какие-то воспоминания о ней, когда так тяжко! Чтобы отчетливее вспомнить-представить подобные близкие душе картины, стал описывать их в блокноте, фотографировать, и в этих описаниях и слайдах звучала его индивидуальность, это все по-своему, как он все время подчеркивает, не по-тургеневски, а по-своему. Таким образом, болезненные, тягостные его состояния становились все более управляемыми этими необыкновенными для него приемами творческого общения с природой — с поиском в ней себя, а через это — с восстановлением в тягостно-безликом состоянии своей индивидуальности. Итак, от природы, как считает С, можно и нужно ждать помощи, и если ее ждешь вот этим, особым образом, она приходит. Блокнот с описаниями своих ощущений, мыслей среди природы теперь всегда с ним и помогает ему в тягостном состоянии («антиневротический журнал»). Характерный пример таких записей в блокнот (декабрь 1978 г.): «По золотому свечению в облаках можно было угадать положение солнца. Я посмотрел в то место и решил остаться, не уезжать... Здесь, на морозе, среди чуть заснеженных деревьев, жизнь, казалось, приобретала настоящий смысл. И именно эти деревья и очень низкое зимнее солнышко за несплошными облаками казались самым важным, а не то, о чем я так напряженно думал еще час назад». В трудную минуту перечитывает подобную запись и «это здоровое, светлое воспоминание просветляет». Путем же прямого, «нарочного» самовнушения он не может этого смягчения, просветления добиться. Важно, что и скверное воспоминание, если оно осталось в эмоциональных красках и тоже по-своему здорово, смягчает болезненное состояние. Так, мальчишкой, балуясь, попал камнем в цыпленка, и цыпленок после этого не рос, жил уродом. И это достаточно красочное в смысле образов происшедшего и возмущения собой воспоминание-переживание смягчает болезненное состояние. Больной сам отчетливо понимает механизм подобной помощи. Самое тягостное для него в «невротике» — это чувство измененное™ своего я, деперсонализационный мотив, пронизывающий, по существу, все его болезненные состояния. Воспоминание же себя цельного, именно себя самого без такого чувства измененное™, хоть и плохого себя («какой я был тогда негодяй!»), восстанавливает границы, особенности истинной своей «здоровой» индивидуальности и приводит потому к улучшению. — 176 —
|