|
Динамика описанных расстройств в течение жизни и лечение (до специального эмоционально-стрессового воздействия) До 23 лет преобладали смешения тоскливости (I) с «депрессивной простудой» (V), мучили ночные страхи. В 23 года упал с мотороллера. Сознания не потерял, даже не ушибся, лишь немного «ободрался», но перепугался, а ночью охватил ужас. Стал разбираться, чего же боится, и решил, что столбняка. Утром пошел сделать противостолбнячную прививку, но достаточно острый страх столбняка и вообще смерти от других возможных причин держался еще два месяца (думалось, что поздно сделал противостолбнячную прививку и т. д.). Так «открылись» особые острые «фобии» (III) и обсессии (IV). Стал ходить к терапевтам, искать у себя болезни, и нашли язвенную болезнь с локализацией язвы в двенадцатиперстной кишке и ге-патохолецистит. Обсессии резко усилились весной 1965 г. (27 лет) в терапевтическом отделении больницы, где С. находился с обострением язвенной болезни и гепатохо-лецистита. Там резко ухудшилось душевное состояние, когда в разговоре с врачом обрадовался предстоящей выписке (возникли «кошмарной лавиной» навязчивости: желание вмешаться в обход, ударить больного, убить врача и выброситься в окно). Выбежал в страхе из палаты в холл, пытался, чтоб отвлечься от навязчивостей, набирать номер в телефоне-автомате, но успокоиться не мог даже в беседе с врачом. Больного выписали с новым дополнительным диагнозом «диэнцефальный синдром», направив в районный психоневрологический диспансер. В городском транспорте охватывали острые навязчивые мысли-желания: с подробной, необыкновенной изобретательностью рисовалось в воображении, как, например, можно максимальное количество людей одновременно столкнуть под поезд метро. На высоте испытывал навязчивое желание броситься вниз или кого-либо сбросить, возникало навязчивое желание повредить людей острыми предметами. Подобные навязчивые желания до сих пор не реализовыва-лись, но «лавина» их «хуже смерти», возникает чувство, что «сошел с ума». Врач диспансера после краткой беседы заключил, что в диспансере С. «делать нечего». С 1965 по 1972 г. (до 34 лет) не мог получить квалифицированной помощи. Невропатологи направляли к психиатру, участковый психиатр считал, что с «неврозом навязчивости» не следует лечиться у психиатров. Только в 34 года, когда болезненное состояние усугубилось во всех своих проявлениях, по настоянию родственников пошел к одному психиатру-консультанту и лечился лекарствами амбулаторно. В разных дозах, в комбинации и в отдельности получал аминазин, этаперазин, галоперидол, сонапакс, тизерцин, мелипрамин, амитриптилин, триптизол, седуксен, эунок-тин и многое другое. Поначалу стал получать 10 мг этапера-зина и 5 мг седуксена per os. Это сразу принесло «сильное облегчение». Но через несколько дней дозы пришлось повышать, давать корректор, возникли нейролептические явления, резко обострились особенно деперсонализационные расстройства и обсессии. Это «принесло такие страдания, в сравнении с которыми оказалось мелочью все то, против чего это лечение было направлено». Через два месяца после начала лечения с введением новых препаратов произошло такое «беспросветное» сгущение болезненных расстройств, так понизилась душевная сопротивляемость им, что однажды в этом же 1972 г., проглотив 50 мг триптизола, по дороге домой от врача и по совету врача, не смог уже добраться до дома, так как замучили обострившиеся навязчивые желания броситься под машину, под поезд метро. Вынужден был пойти к жившему поблизости брату. В квартире у брата на двенадцатом этаже почувствовал, что «попался в ловушку», обязательно выбросится сейчас из окна или выбросит своего годовалого племянника, не сможет уйти отсюда. Был неотложно вызван психиатр, больной стационирован в Московскую психиатрическую больницу № 3. Находился в больнице более 1,5 месяцев с ухудшениями и без лечебного успеха от лекарственного лечения. «Перемучивался» дома. — 169 —
|