Напрасная смерть. Причины и профилактика самоубийств

В прошлом психиатрическая система была свидетелем изменения отношения к членам семьи, пережившим суицид близких (выжившим). Раньше с ними взаимодействовали формально (за исключением, воз­можно, участия в «описании инцидента», если смерть произошла во время наблюдения суицидента психиатрической службой). Подобный порочный подход (политика «руки прочь») был основан на том, что люди, совершившие самоубийство, часто оказывались пережившими суицид близкого человека (выжившими). Независимо от обусловленно­сти повышенного риска суицида среди выживших внешними или гене­тическими факторами (вероятно, необходимо учитывать оба элемента), эта ситуация, без сомнения, требует вмешательства.

Психотерапевт как «выживший»

Существуют два рода обстоятельств, когда практикующие врачи встречаются с выжившими, и каждый из них требует своего подхода.

Первая ситуация — если врач или психотерапевт был человеком, который непосредственно лечил или консультировал суицидента. После самоубийства ему приходится общаться со многими людьми, часть из которых могут иметь цели, противоположные его намерени­ям. В силу обстоятельств или долга врач не может избежать этих кон­тактов и часто, переживая возможные обвинения со стороны началь­ства и коллег, может почувствовать утрату своей ценности как клини-

258

I laeci 28 Карен Дайн-Максим, Эдвард Дж Данн Семья в процессе превенции и

поственции самоубийств

циста. Власти, страховые компании и отделы контроля качества лече­ния могут требовать от врача отчета в поисках объяснения этого собы­тия, и, как правило, их интересуют предельно простые ра!ъяснения, в то время как однозначного ответа не бывает. Часто семьи, пережив­шие суицид, знавшие о том, что погибший наблюдался у данного вра­ча, обращаются в службы надзора или иные инстанции для объясне­ний причин смерти. Если врач общался с семьей в ходе предсуици-дального периода, то она знает дорогу к нему, и члены семьи сами обращаются за разъяснениями. С другой стороны, если подобных кон­тактов у врача или психотерапевта с семьей не было, она может чув­ствовать себя обделенной информацией и искать возможности ее по­лучения. Практика показала, что самая лучшая позиция врача состоит в объективных и честных ответах на все вопросы семьи и максималь­ной открытости относительно последних недель и дней лечения (в пределах профессиональной конфиденциальности). Если врач (психо­терапевт) придерживался стандартов помощи суицидальному пациен­ту, то, в основном, ему нечего бояться этой беседы, и его позиция мо­жет очень помочь семье. Он должен рассматривать и себя как «пере­жившего суицид», поскольку эта смерть пробуждает в нем многие из эмоций, которые испытывает семья. Мы считаем, что врачу целесооб­разно посетить похороны пациента (при отсутствии возражений се­мьи). Тем не менее, мы не рекомендуем ему в дальнейшем оказывать какую-либо (медицинскую, психологическую) помощь членам семьи. Лучше предоставить это другому специалисту. В идеале им должен быть человек, имеющий опыт работы с семьями, пережившими суи­цид, к которому и следует направить семью.