|
Итак, с вещими снами у нас напряг с незапамятных времен, это только какие-то папуасы еще помнят, что их прародители жили вместе с богами и героями, а мы в нашем свете дальше лестницы для нашего другородного, дальше горохового стебля на небеса у шута горохового уже не пройдем. Нам просто идти здесь некуда, мои извинения, но с ЛСД-никами, скажем, а-ля Кастаньеда и с УФО-ками, скажем, а-ля Ажажа мы никогда не прилетим туда, куда летают после натирки своей психоделической мазью наши психопатки ведьм, пролетая над крестами соборов при клириках вопящих и колоколах звонящих, нас собьет не сия противо-ведьмовая оборона, и нам даже противоракетной обороны наших звездных войн не надо, ибо мы просто завязнем в той подставе, которая блокирует нам доступ к этим полетам. У нас почему-то все по Шамбалам в гости, как в соседям на чаек мотаются, и всяк уже в Китяжграде десяток раз побывал, но почему же никто из этих шамбальщиков нам всем известного древнего канона этих путешествий даже и не упоминал, и явно знать его не знал, и слышать его не слыхал, но зато там уже побывал и нас туда же приглашал, ой, сколько денег, ах сколько попутчиков на экскурсию собрал, как много о путях-дорогах, и об увиденной Шамбале нам написал! - Иди туда, не знаю куда, ищи то, не знаю что! Кто туда собирался, никогда никому о сборах своих ничего не говорил, по широкому пути Батыеву, по Млечному пути как и все мы шел, да на узкую никем не найденную и никем нехоженую Тропку Батыеву пришел. Шел, шел, Китяжград на озере при слиянии черноводной и беловодиой рек увидать-то увидал, да кто же на пути его тут встал, каких хищников он увидал, кто его вперед не пускал и обратно прогонял? Златой лев и голубой орел, и тур, исполненный очей, и волк, близнец его лицом, а кто своего близнеца из царства мертвых пред собой увидал, уже сам живым не бывал. А кто обратно и приходил, так или все сам забыл, или многое что нам рассказал, да ведь явно, что нам врал и что-то себе перевирал, ведь путей туда ни нам не показал, ни сам ни пути туда, ни зачем туда идти, он уже не знал. Я там был, мед-пиво пил. По усам много текло, а в рот мне ни капли не попало, все выпитое мною на землю грозовым дождиком упало. А очнулся я, ночь кругом темна, и вокруг некому пожалеть меня. То же не грозы, грозоньки из туч грозных на дворе лили, то лишь слезы слезоньки мои от грез, грезонек по щекам моим текли. Грезу увидал, но и ее я потерял. Так, что же это за канон о том, что если кто-то что-то знает, что он сам свой рот на замок замыкает и тряпочкой затыкает (Ньютон?), а кто ничего не знает, как раз больше всех об этом и болтает (Лейбниц?). А на чем в психологии тогда эта догма основывается? Не на том ли, что происходит подстава под «вещий сон»? Понятно, что донов Хуанов с их ЛСД кайфа и УФО в глюках спрашивать здесь нечего, но вот почему не спросят, насколько можно верить записи Фрейдом на магнитофон ложной подставы? Отсюда, можно поставить и вопрос о том, что при этой болячке «стигмата фрейди» мог чесать у своих пациентов З. Фрейд? Известно же, что наши психотерапевты до сих пор блюдут заветы своего учителя - они сами бегают быстрее лани прочь от эпилептиков и шизофреников, сбрасывая их на заурядных психиатров, и держат вокруг себя все тот же фрейдовский контингент тусующихся у них параноичек и истеричек, деля сомнамубличек с психиатрами. У кого что болит, тот там и чешется, и я тоже там был, мед-пиво и я пил. — 36 —
|