История нравов России. Восток или Запад?

Ведь крестьяне обратились в холопов-рабов, владельцы стали продавать их подушно. Здесь Бирон поставил точку в юридическом плане, узаконив торговлю людьми: Сенату было предложено облагать «работорговлю, таким же налогом, что и продажу любой собственности». Падение нравов в общест­ве и среди крестьянства вызвано окончательным узаконени­ем крепостного рабства. Невозможно описать те издеватель­ства и мучения, которые переносили крестьяне, - провин­циальный дворянин, сам являвшийся рабом, коему могли отрезать язык и уши, вырвать ноздри и побить кнутом, вы­творял невообразимое с находившимися от него в зависимос­ти крестьянами-рабами. Естественно, что наступила эпоха, полная развращенных нравов, тем более, что пример пода­вало само бироновское правительство.

В качестве образчика господствовавших тогда нравов при­ведем отношение троюродного брата Петра Великого, гене­рал-аншефа Леонтьева к крепостному крестьянину. Когда он бывал недоволен обедом, то призывал к себе своих двух поваров, один из которых был французом, а другой крепост­ной русский. Французу выносился резкий выговор, тогда как русского подвергали истязанию. Сначала его секли в присутствии генерала, затем заставляли съесть густо покры­тый солью и перцем кусок хлеба, .большую селедку без хле­ба и выпить два стакана водки, после чего его запирали на сутки без воды. Иностранцам, присутствующим при этих варварствах, Леонтьев говорил: «С французом я так посту­пать не могу - он мне всадит пулю в лоб. С русскими же иначе нельзя - это единственный способ держать их в ру­ках. Мой отец меня этому учил и был более чем прав» (104, 135-136). Можно себе представить, что же творили в глу­хих углах Российской империи грубые и невежественные дворяне и отставные офицеры, жизнь которых носила полу­животный характер.

Все это не проходило бесследно, и в соответствующий момент происходил социальный взрыв в виде мятежей, восста­ний и пр- Глубокого ума человек П.Долгоруков писал: «До­лготерпение в страдании, то, что в древности называлось стоицизмом, лежит в характере русского человека и, может быть, в большей степени, чем это желательно для чувства национального достоинства. Русский способен вынести бес­конечно много, страдать долго без жалобы и ропота, но ког­да настает реакция, естественная и законная, он закусывает удила и обуздать его почти невозможно» (104, 13). Иго раб­ства оказало в ту эпоху бироновщины различное воздейст­вие: слабые натуры впадали в уныние, топили в водке свое горе и спивались; вторые бежали, кто за границу (таковых насчитывалось 250 000 человек, многие после объявленной амнистии Елизаветой вернулись в качестве казенных кресть­ян в южнорусские степи), кто в темные леса и далекие сте­пи, превращаясь в бродяг и воров; третьи объявляли войну обществу, лишившему их элементарных человеческих прав, собирались в разбойные шайки и захватывали барские усадь­бы, жгли деревни, зверски истязали их жителей, грабили и убивали на реках. Только императору Павлу I удалось унич­тожить речной разбой.