История нравов России. Восток или Запад?

Традиционная крестьянская община с ее высоким духов­но-нравственным потенциалом выступала хранителем чисто­ты нравов и оставляла мало места для различного рода ду­ховного разложения. Сила культуры крестьянской общины настолько была велика, что даже ярмо крепостничества не могло вытравить все лучшее в нравах русского крестьянина: трудолюбия, инициативы, самостоятельности, тяги к красо­те и др. «Взгляните на русского крестьянина, - восклицал А.Пушкин, - есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи? О его смелости и смышленности и говорить нечего. Переимчивость его известна, проворство и ловкость удиви­тельны»- (217, т.VI, 195).

Община, писал русский историк и этнограф И.Прыжов, основана на вечном законе о братской любви, на законе, что «веревка крепка с повивкой, а человек с помощью», «друг о друге, а Бог обо всех». Мир как одна семья, чье мнение во многих случаях выше писаного закона: «деритесь, да не рас­ходитесь», «все за одного и один за всех», «хоть назади, да в том же стаде». Сила, связующая мысль, по мнению И.Прыжова, - общая выгода, общая беда: «люди - Иван, и я - Иван, люди в воду, и я в воду». Человек в общине всецело предан интересам ее: «где у мира руки, там моя голова». Мир есть высшая инстанция для крестьянина, выше него только царь да Бог: «мир - велик человек», «сто голов - сто умов». В преданности миру залог преуспевания и благо­получия, поэтому решениям мира подчиняются беспрекос­ловно: «где мир да люди - там божья благодать», «мир с ума сойдет - на Цепь не посадишь» и т. д. (215, 176-177). Из вышеприведенного ясна роль крестьянской общины в формировании нравов нашего народа, но вместе с тем нель­зя сбрасывать со счетов и многовековое крепостничество - рабство с его атмосферой, породившей немало грязных нра­вов.

Здесь необходимо остановиться и на противоречивых пос­ледствиях преобразований Петра Великого, особенно отри­цательно сказавшихся на нравах и образе жизни русского крестьянства. Вполне правомерно утверждение С.Князькова, что «...и крестьянство при нем не испытало коренного переустройства своего быта, но ряд отдельных мер, вызван­ных военными или финансовыми нуждами, продолжал ук­реплять те начала, которые создались и утвердились в жиз­ни» (124, 375). Так, уничтожив одним росчерком пера тыся­челетний институт холопства, Петр Великий способствовал усилению процесса «вторичного закрепощения», начавшего­ся еще в Московском государстве. Данный процесс в Вос­точной Европе был инициирован западноевропейским торго­вым капитализмом; по мнению Ф.Броделя, «вторичное за­крепощение» было оборотной стороной торгового капитализ­ма, который в положении на востоке Европы находил свою выгоду, а для некоторой своей части - и самый смысл су­ществования» (33, 264). Чем обернулось это «вторичное за­крепощение» для России, поддержанное в петровскую эпо­ху, уже известно - сильными социальными потрясениями, последствия которых ощущаются до сих пор.