176 Между тем некоторые аналитики пожелали пойти дальше и наладить сотрудничество со специалистами других отраслей. Так, Lebovici проводил в парижском округе вместе с группой психиатров, психологов, педиатров, гигиенистов раннего детского возраста исследования, посвященные развитию ранних взаимоотношений матери и младенца, что позволило ему познакомиться, в частности, с работами Bowlby и Stern. По достоинству оценивая интерес, который они представляют, Lebovici отдает себе отчет в том, что во многих отношениях они ставят под сомнение теорию психоанализа у детей. Bowlby, впрочем, категорически отвергает последнюю. Stern, со своей стороны, не представляет, каким образом на фрейдовской модели можно описать опыт младенца, оперируя понятиями фантазмов и приписывая ему конфликты между этими фантазмами и реальностью. Для него речь идет о теоретической конструкции, используемой взрослыми, начиная с их собственного опыта, конструкции, которую опровергают наблюдения, сделанные без apriori. Отношения между матерью и младенцем, как уже отмечалось, весьма напоминают по своей сути гипнотические связи, и можно полагать, что они отчасти сохраняются во взаимоотношениях взрослых, «фундаментально проявляясь», по словам Фрейда, феноменом внушения. Однако Lebovici стремится прежде всего показать, что психоаналитик, предпринимающий исследование ранних взаимодействий, вовсе не обречен на растерянность. Его заключение с этой точки зрения представляется вполне успокаивающим. «Наблюдение и психоаналитическое понимание, — отмечает автор, — позволяют нам в определенной мере отождествлять себя с двумя партнерами, находящимися во взаимодействии, тем самым освобождая нас и давая возможность думать и говорить об этом, описывать это» [Lebovici, 1983, р. 368]. Следовательно, «ребенок как таковой может быть описан с помощью психоанализа». Во всяком случае любопытно, что в исследовании, представляющемся междисциплинарным, делается подобное заключение, постулируются привилегии если не аналитической теории, то по крайней мере аналитического подхода. Для того чтобы еще одним примером проиллюстрировать догматический склад ума, который развивают психоаналитические институты у своих воспитанников, мы бы хотели сказать несколько слов о релаксаторах. Мы уже упоминали об опыте тех аналитиков, которые в 60-е годы попытались совместить технику аутоген- 177 ной тренировки с основными данными психоанализа. К ранее названным именам следует добавить Canet-Palaysi, Lehmann, Lemaire, Roux, Sapir, Sorlin. Приемы аутогенной тренировки были упрощены, но оставались направленными на освобождение пациента от внешних стимулов. В таких условиях пациент в состоянии ощущать свое тело. Roux говорит о «протоколировании собственного тела», тогда как Lehmann использует выражение «посредничество тела». Речь идет о возникновении своего рода перенесения вследствие перехода релаксатора из «одного тела в другое» вместе с релаксантом. Таким образом можно подойти к прикосновению к телу, о котором говорит Lehmann, подчеркивая отличие этого «касания» от медицинской пальпации: оно «слегка касается чувствительной струны... будоражит, ворожит, доходит до прикосновения к таким вещам, которых предпочли бы не касаться. Порой легкое, как дыхание, едва ли даже прикосновение, порой нажатие, иногда legato, иногда staccato или даже pizzicato» [Lehmann, 1985, p. 8]. — 146 —
|