Доктор Бадмаев. Тибетская медицина, царский двор, советская власть

Так мы прожили около месяца. И наконец пришел приказ об освобождении. Всем было разрешено вернуться на родину. Приказ об освобождении пришел уже от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов где-то в середине ноября, то есть после Октябрьской революции. За отца хлопотали его пациенты — матросы с «Полярной звезды». Они его полюбили.

Вернувшись в Петроград, Петр Александрович вновь начал практику. Но здоровье его пошатнулось, он перенес воспаление легких. Контингент его пациентов значительно изменился—пре­обладали солдаты, матросы.

Однажды незадолго до отъезда на прием Петр Александрович снова был арестован. Мама поехала принимать больных одна. Она объявила ожидавшим многочисленным больным об аресте отца. Трое вооруженных матросов тотчас подошли к маме с вопросами: кто арестовал, куда увезли? Среди больных началось волнение. Трое направились, кажется, в тюрьму Кресты, и часа через два отец вернулся в сопровождении их. Настроение у него было весе­лое, и он бодро начал прием больных.

Так было два или три раза. Центральная власть еще не утвер­дилась. Одна группа арестовывала, другая — освобождала. Появ­лялись и группы вооруженных анархистов... Это были тяжелые сцены. В памяти сохранилось: отец, раскрыв руки, говорит бес­страшно: «Стреляйте!», — стоя буквально перед стволами винто­вок, наведенных на него. Но руки, державшие оружие, опускались под его взглядом.

Не помню, к какому времени, но, очевидно, к 1918 году отно­сится один странный эпизод. Во время приема к Петру Алексан­дровичу обратились с просьбой поехать посмотреть тяжелоболь­ного; по-видимому, была названа фамилия, знакомая отцу. К концу приема был подан автомобиль. И часу в десятом вечера Петр Александрович с мамой поехали к больному. Их привезли в роскошный особняк. Незнакомые лица, вооруженная охрана... Отцу предложили одному проследовать к больному. Мама осталась ждать.

Прошел час, второй... Никто не выходил. Мама начала беспо­коиться. Кругом было тихо и не слышно ничьих голосов. Время шло. Мама, почувствовав что-то неладное, была в растерянности.

Наконец вышел знаменитый Мамонт Дальский, актер и анархист, и, обращаясь к матери, сказал: «Я не могу сломить упрямство старика... Заставьте вы его послушать нас, иначе живым он отсюда не уйдет!»

Мама, содрогаясь, вспоминает этот эпизод. Отца отпустили ночью живым. Мама, буквально помертвевшая от ужаса, привезла его домой в третьем часу ночи.

Как я узнала позднее, от отца требовали крупную денежную компенсацию — выкуп.