|
Второе направление, которое меня интересовало, было работой с телом; в конце 60-х и начале 70-х годов во французской психологии о работе с телом, еще не было написано ничего, кроме релаксации и психодрамы. Еще я обучался психодраме; несколько позже
Третьей сферой была работа с группой. Это касалось одновременно терапии и социальной психологии. До середины 70-х годов я сам учился в Т-груп-пе по методу Левина. В то время в работе с группой было много экспериментов, и много народу приезжало во Францию устраивать свои семинары; я испробовал изрядное число новых подходов и почти сразу выбрал для себя гештальт-терапию. Что было в гештальте, что вас так быстро с ним связало? С моей стороны прежде всего это было что-то вроде интуиции. После десяти лет работы в группе по теме экспрессивной терапии и психодрамы, конечно, я был способен помогать людям выразить себя, но мне не на что было опереться и я не всегда представлял себе, что надо делать с тем, что возникает в этой работе выражения. В то же время я не собирался присоединяться к психоанализу, который и был тогда и остается господствующим направлением во Франции. Все мои друзья пошли в психоанализ, и позднее я сам прошел курс психоанализа, не имея, впрочем, намерения стать психоаналитиком. Но тогда психоанализ представлялся мне чересчур распространенным, на мой вкус слишком зашоренным и ригидным. Иными словами, обращение к гештальт-терапии с вашей стороны было актом веры ? Да, встречу с гештальт-терапией я ощутил как глоток свежего воздуха. В середине 70-х годов я принимал участие в разных семинарах, проходивших в 166Жан-Мари Робин разных местах, и таким образом я стал вникать в ге-штальт-терапию эмпирически, читая книги Перл-за и других авторов. Потом до меня дошла информация, что одна бельгийская организация создала учебную программу для франкоговорящих. Тренеры были из Гештальт Института Кливленда. Они сами были франкоговорящими — в основном из Квебека. Я участвовал в этой программе три или четыре года. Тогда это было непросто. Поезд шел десять часов в один конец. А ездить мне надо было каждые два месяца. Нашей Библией в те времена была книга И. и М. Польстеров «Интегративная гештальт-терапия», и каждый семинар по выходным дням мы переводили новую главу. Программа обучения была построена на этой книге: мы следовали за ее оглавлением. Когда в 1979 или в 1980 году программа закончилась, я чувствовал себя лучше, но все еще был неудовлетворен. Мне хотелось куда-то дальше двигаться, но я не знал куда. Моя неудовлетворенность в те времена была так велика, что я даже подумывал стать психоаналитиком, чтобы только не оставаться на месте. Меня мучило то, что вещи, которые, казалось, работали в отдельном семинаре, по моему мнению, не годились для продолжающейся, длительной и индивидуальной терапии, еженедельной работы с пациентами, имеющими серьезные нарушения. — 92 —
|