|
197 казали, что требуется значительно меньше времени на переработку доступных для декомпозиции или анализа идиом, чем на переработку выражений, которые нельзя разложить на составляющие (дается ссылка на работу [Gibbs et al. 1989]). Эти результаты Р. Гиббс трактует как свидетельствующие о том, что в норме людям свойственно предпринимать композиционный анализ идиоматических выражений для их понимания, однако отсюда не следует, что имеет место автоматическое исчисление буквальной, независимой от контекста, интерпретации идиом. Скорее, композиционный процесс используется в попытках приписать некоторое переносное значение отдельным компонентам во время понимания идиомы. У детей также наблюдаются большие трудности при усвоении значения идиом, которые нельзя разложить, поскольку переносные значения таких идиом невозможно вывести путем анализа их отдельных частей (этот вопрос рассматривается в [Gibbs 1987; 1991]). Одну из причин того, что люди трактуют многие идиомы как разложимые на составляющие, Р. Гиббс видит в том, что подсознательно опознается метафорическое картирование информации на пересечении двух концептуальных областей (domains), a это объясняет, почему идиома означает именно то, что она означает. К числу путей обнаружения того, что у людей имеется неявное, подсознательное знание (tacit knowledge) метафорической базы идиом, относится детальный анализ ментальных образов, связанных с идиомами. В исследовании [Gibbs & O'Brien 1991] ии. предлагалось описать ментальные образы, вызываемые рядом идиом с близким переносным значением (в том числе 'гнев', 'безумие' и др.), и ответить на вопросы относительно причин, нацеленности и способа действия, связанных с возникшими ментальными образами. Описания образов и ответы на вопросы оказались удивительно устойчивыми для идиом со сходными переносными значениями. Р. Гиббс отмечает, что эти ментальные образы были не просто репрезентациями переносных значений идиом, они отображали специфические особенности действий, подразумеваемых идиомами, хотя поверхностные формы исследуемых идиом вовсе не накладывали подобных ограничений на вызываемые ментальные образы. Высокая степень согласованности наблюдалась и в отношении называемых ии. причин и следствий действий, связанных с их ментальными образами. На основании этого и других экспериментальных исследований Р. Гиббс [Gibbs 1994: 427-428] делает общий вывод, что при метафорическом картировании на пересечении двух когнитивных областей в долговременной памяти наиболее яркими оказываются особенности исходной области (ее когнитивная топология), что оказывает прямое влияние на понимание идиом (с этой точки зрения недостаточно перефразировать идиомы, как это обычно делается в словарях, поскольку, например, spill the beans не означает просто Чо reveal a secret': сюда добавляется специфический взгляд на характер действия и т.д.). Хотя не всем идиомам соответствуют отдельные концептуальные метафоры, психолингвистические исследования свидетельствуют о том, что люди понимают многие идиомы благодаря своему базовому знанию метафоричности (permanent metaphorical knowledge). В то же время Р. Гиббс [Op. cit.: 442-443] подчеркивает, что обнаруживаются разные уровни понимания переносных выражений; мы не всегда извлекаем глубинное концептуальное знание, особенно при встрече с мертвыми метафорами, хотя несомненно используем его, чтобы понять, почему говорится так, а не иначе. Он призывает не ограничиваться исключительно ментальными процессами, которые протекают в первые несколько миллисекунд понимания, но изучать различные аспекты того, что означает "понимать язык", и подчеркивает, что не может быть единой теории понимания фигурального языка, поскольку любой вид фигуральной мысли дает основания для разных типов языковых выражений, которые могут различаться по множеству — 194 —
|