Юнг и постъюнгианцы

Это без сомнения является подходящим обобщением цен­тральной концепции архетипической психологии. Можно еще яснее выделить основную мысль, если привлечь внимание к хо­рошо известному факту, что Юнг не мог поехать в Рим. Он потерял сознание, покупая билеты, и несколько раз шел против своего сознательно выраженного желания (Jung, 1963, с. 318 и след.). Можно считать, что южная традиция заполняет пробелы в юнгианской мысли, функционируя как бессознательная ком­пенсация протестантизма Юнга и его теологического склада ума (Hillman, 1975a, с. 160).

Но архетипические психологи все же имеют приемные и па­циентов и принадлежат к профессиональным обществам аналитиков. Поэтому уместно закончить этот обзор несколькими словами о психопатологии, архетипической психопатологии и практике анализа.

Хиллман подчеркивал "основополагающую зыбкость архети­па". То есть каждый архетип содержит патологический элемент или потенциал, и его тоже можно разработать в мифе: "патология мифологизирована, а мифология патологизирована" (Hillman, 1983, с. 23). Архетипическая психология, следова­тельно, считает, что она функционирует близко к тени и следует акценту Юнга на реальности зла. Этот подход несколько отли­чается от психодинамической психопатологии, при которой то, что человек переживает в раннем детстве, и то, как он использу­ет это переживание, являются решающими факторами. В то же время правда, психодинамика и архетипический подход все же разделяют концепцию патологии, при которой то, что является здоровым в одно время, в одном контексте, для одного человека, может быть нездоровым, когда параметры изменяются. Слиш­ком много сознания у новорожденного может быть патологией; позднее осознание зависимости и границ жизненно необходимо. Психопатология — это нечто круговое, с точки зрения какой бы школы мы этот вопрос ни рассматривали. Психодинамическая психопатология в настоящее время не использует жесткой ли­нейной модели роста, но, как и архетипическая психология, рас­сматривает элементы психической жизни как нейтральные, пока их не оживит возраст, контекст и индивидуальность.

Демонстрацию архетипического подхода к психопатологии можно найти в исследовании Лопеса-Педразы "Гермес и его дети" (1977). Автор делает нечто большее, чем просто указание на связи между Гермесом как трикстером, его хитростью, пре­ступностью, испорченностью — и его ролью как "духа Мерку­рия", влияющего на алхимические преобразования, посланника Богов и проводника душ в Гадес. Сама по себе связь выделяет­ся и становится центральной. Я пытался в другой работе (1982) двигаться плавно в рамках как психодинамического, так и архе­типического языков, так чтобы преступность Гермеса, например, можно было бы рассматривать как модель психики, при которой у младенца существуют грандиозные и всемогущие фантазии до того, как принципы морали и реальность поднимут голову Гермес — фигура аморальная, таков же и младенец; и тот, и другой обладают силой для того, чтобы преобразовывать и быть преобразованными.