|
Во-первых, непосредственный сигнал для исследуемого индивида субъективно может оказаться не связанным со словом, применяемым экспериментатором. В индивидуальном опыте испытуемого этот раздражитель мог получить несколько иное, более специализированное словесное обозначение. В свою очередь, слово может иметь помимо общего индивидуальное значение, которое может препятствовать проявлению условной реакции на это слово5. Чрезвычайно важны в этом плане данные исследования Л. Я. Балонова (1957), который показал, что характер сердечных реакций, возникающих у взрослых здоровых испытуемых при действии непосредственных раздражителей и заменяющих их словесных, различен. Словесные сигналы, вызывая, как и непосредственные, изменения сердечного ритма, в отличие от последних не вызывают сдвигов проводимости и функционального состояния миокарда. Надо полагать, что такого рода различия могут быть отмечены не только при сердечных, но и других реакциях, если регистрация будет достаточно тонкой. Во-вторых, задерживание реакции при действии словесного «заместителя» может наблюдаться как отражение необходимости точного выполнения первоначальных условий. В частности, воздержание от реакции может быть связано с возникновением мысли о том, что экспериментатор пытается обмануть и вызвать реакцию тогда, когда ее не следует давать. Такая оценка испытуемым ситуации эксперимента может быть выявлена только при правильной организации словесного отчета. Вопрос о том, в какой мере такая ситуация может иметь место при изучении разного рода реакций, требует специального исследования. При работе по двигательной условнорефлекторной методике об отличиях слова от заменяемого им непосредственного раздражителя свидетельствует и наблюдаемый иногда иной тип реакции. Такие реакции обычно бывают речевыми, констатирующими отсутствие непосредственного сигнала (например: «Нету...», «Нет его» и т. п. Ниже будут описаны такие реакции у детей-олигофренов). Впервые реакции такого типа наблюдала еще О. П. Капустник (1930): дети при действии слова «шарик», заменявшего предъявление соответствующего непосредственного сигнала, говорили: «Шарик, где?» По мнению З. И. Коларовой-Бирюковой (1968), эти реакции отражают процесс сопоставления речевого раздражителя с действительностью. Заслуживает серьезного обсуждения, что может быть принято за показатель более высокого уровня совместной работы первой и второй сигнальных систем — наличие реакции на слово, замещающее непосредственный условный раздражитель, ее отсутствие или словесная реакция «Нет его». На наш взгляд, последняя является реакцией более высокого уровня, чем двигательная реакция на слово, замещающее непосредственный раздражитель. Она свидетельствует как о наличии связи слова с непосредственным сигналом, так и о большой дифференцированности этой связи. — 13 —
|