|
в качестве S, смысл этого предложения отрывается от hic и nunc говорящего, как и наша характеристика погоды благодаря экспозиции «на Боденском озере». Однако возможно и другое решение: мне как слушателю не нужно разыскивать Гая в определенном географическом пункте, как, например, Гейдельберг (когда мне показывают, где идет дождь), Гай может прийти ко мне в воображении, как гора к Магомету, или остаться на своем месте; в девяноста случаях из ста от этого ничего не зависит, даже если Гай — некто, не имеющий определенного места в мире и не связанный с определенным столетием. Существенно лишь то, что он утвержден на роль субъекта действия, которое исходит от него или производится над ним. Гай становится persona tertia индоевропейских языков. Независимо от продолжения — «necat», «necatur» или «est» — язык выбирает Гая в качестве persona tertia, носителя роли в событии, выделенном в речевой ситуации. Когда речь начинается с номинации Гая, открывается символическое поле такого рода, которое было описано нами в главе об индоевропейской падежной системе. 4. Безличные предложения С лингвистической точки зрения выражения es regnet, es donnert считаются безличными. Формально третье лицо представлено также и в безличных предложениях, что противоречит названию, данному им грамматистами. Но мне кажется, что термин «безличность» правомерен на более глубоком уровне, несмотря на то что ему противоречат, например, мифологическая фантазия римлян и облик Юпитера Громовержца. Индоевропейские лексемы, обозначающие погоду, всего лишь замаскировавшиеся, а не полноценные индоевропейские глаголы; это событийные слова, требующие иного символического поля, нежели наши глаголы. Ведь не вопрос «кто?», а «где?» и «когда?» рассчитаны на такое продолжение в выражении es regnet, которое освободило бы его от эмпрактического употребления и возвысило до самостоятельного предложения, включающего все, что имеет отношение к его семантическому наполнению. Там, где вместо наших глаголов в языке доминируют такие событийные слова, экспозиционная формула предложения наиболее актуальна; ведь в этих предложениях истинное S действительно называет ситуацию, в которой происходит событие. Истинное S ситуативно не обусловленного предложения о дожде заключено в определении «на Боденском озере». Если же оно отсутствует, выражение es regnet ситуативно детерминировано. Европейские логики, начиная с Гербарта, находились на верном пути, занимаясь поисками отсутствующего в языке субъекта безличных предложений, но они были не правы, ставя знак равенства междуискомым и S в глагольных предложениях. Содержание характеристики погоды, о которой идет речь, глобально (нерасчлененно) обозначается, а не только строится при помощи событийного слова es regnet; добавление «на Боденском озере» указывает позицию, с которой названное может описываться to–дейктически. В немецком языке подобным образом могут использоваться любые глаголы: es spukt 'привиделось', es wird getanzt 'танцуют' (безличные предложения среды). Ближайший вопрос, касающийся дополнения, и здесь требует предоставления ситуативных данных. Если, называя, сказать, где и когда являются привидения или танцуют, то стимулируется перенесение и определяется область локализации соответствующего явления, доступная мысленному дейксису[281]. — 311 —
|