|
42 сяцев в большинстве случаев предпочитали общение с взрос= лым любому предмету и занятию, в то время как маленькие зрячие дети в 5–6 месяцев могут не реагировать на инициа= ции взрослого, будучи заняты манипуляциями предметами. В 12–18 месяцев слепые дети могут отказаться от взаимо= действия с взрослым, не желая прерывать манипуляции предметами. Но в этом случае отказ сопровождается знаками положительного расположения, в частности, дети могли поддерживать вербальный контакт с родителями, распре= деляя свое внимание. В группе детей с множественными нарушениями диалоги наблюдались достаточно редко. Даже если диалог имел место, то инициаторами и ведущими в нем были родители ребенка. Он был возможен только потому, что родители могл и приспособлять свое поведение к поведению и состоянию своего ребенка. Этот диалог можно назвать «псевдодиалогом», по определению Рудольфа Шафера (Schaffer, 1984). Трое из обследованных детей не демонстрировали способности поддерживать симметричный диалог. Двое из выборки могли коммуницировать с помощью звукового обмена и простых манипуляций, но только тогда, когда взрослые управляли этими взаимодействиями. У слепых детей без множест= венных нарушений НС диалоговая активность развивалась. В рамках этой активности наблюдались взаимообмены, совместное внимание и взаимодействия. Диалоги строились на симметричной основе. В возрасте от 18 до 24 месяцев слепые дети сами становились инициаторами диалога. Слепота сама по себе не препятствует «нормальному» развитию паттернов социального взаимодействия. Слепые дети без других нарушений в нервной системе демонстри= руют примерно тот же ход развития раннего социального взаимодействия, что и в случае нормального развития. В частности, слепые дети вполне способны устанавливать и поддерживать со своими родителями взаимоотношения. Эти контакты, как и в случае нормального зрения, носят достаточно симметричный характер. Однако если сравни= вать хронологический возраст прохождения тех или иных 43 этапов развития, то слепые дети значимо отстают по срав= нению со зрячими. Наши наблюдения в целом подтвердили описанные закономерности. Были продемонстрированы трудности, которые возникают в установлении эмоционального кон= такта между матерью и младенцем, особенно, на самых ранних этапах психического развития. В частности, в нашей выборке у детей от 4 до 12 месяцев из 15 детей только трое демонстрировали ярко выраженный комплекс оживления в тот момент, когда мать подходила к кроватке и начинала разговор. Ребенок с нарушениями зрения использует очень бедный арсенал средств для привлечения внимания взрос= лых. В тех случаях, когда младенец чувствует дискомфорт, он начинает хныкать или плакать. Если его ничего не бес= покоит, он неподвижно и достаточно спокойно лежит в кроватке. Это оказывает негативное влияние на формиро= вание детско=родительского взаимодействия. Родители обычно считают, что спокойно лежащий или сидящий ребенок, не издающий никаких звуков, не смотрящий в их сторону, не требует внимания с их стороны. Вследствие этого они мало разговаривают с детьми. Как мы могли уже понять из анализа шкалы НОМЕ, матери детей с наруше= ниями зрения обычно вообще менее многословны, мало обращаются к детям вербально, редко вступают с ними в тактильный контакт. — 30 —
|