Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса

И в действительности они выражают -собой наиболее общие из отношений, 'существующих между вещами. Превосходя своей широтой все другие понятия, они управляют всеми сторонами нашей умственной жизни. Поэтому, если бы в один и тот же пе­риод истории люди не имели однородных понятий о времени, пространстве, причине, числе и т. д., всякое согласие между от­дельными умами сделалось бы невозможным, а следовательно, стала бы невозможной и всякая совместная жизнь. В силу этого общество не может упразднить категорий, заменив их частны­ми и произвольными мнениями, не упразднивши самого себя. Чтобы иметь возможность жить, оно нуждается не только в мо­ральном согласии, но и в известном минимуме логического еди­номыслия, за пределы которого нельзя было бы переступать по произволу. Вследствие этого общество всем своим авторитетом давит на своих членов и стремится предупредить появление «от­щепенцев». Если же какой-нибудь ум открыто нарушает общие

279

нормы мысли, общество перестает считать его нормальным че­ловеческим умом и обращается с ним как с субъектом патоло­гическим. Вот почему, если в глубине нашего сознания мы по­пытаемся отделаться от этих основных понятий, мы тотчас же почувствуем, что мы не вполне свободны, мы встретим непрео­долимое сопротивление и внутри и вне пас. Извне нас осудит общественное мнение, а так как общество представлено также н в нас, то оно будет сопротивляться и здесь, противополагая наше внутреннее «я» этим революционным покушениям, благо­даря чему у нас и получится впечатление, что мы не можем уп­разднить категорий, не рискуя тем, что наша мысль перестанет быть истинно человеческой мыслью. Авторитет общества 16 в тесном союзе с известными видами мышления является как бы неизбежным условием всякого общего действия. Необходимость как основная черта категорий не составляет, следовательно, результата простых навыков ума, от которых он мог бы освобо­диться путем соответственных усилий; она тем не менее может быть физической или метафизической необходимостью, так как категории изменяются сообразно времени и месту, но она есть особый вид моральной необходимости и в умственной жизни иг­рает ту же роль, какую моральный долг играет по отношению к нашей волевой деятельности 17.

Но если категории сызначала выражают только социальные состояния, не следует ли отсюда, что они могут прилагаться к остальной природе лишь в качестве метафор? Если они возник­ли единственно с целью ближайшего определения социальных явлений, то могут ли они быть распространены на другие раз­ряды фактов иначе, как условно? В силу этих соображений за ними, когда мы их прилагаем к явлениям мира физического или биологического, не следует ли признать лишь значение искусст­венных символов, полезных только практически? Таким обра­зом, мы с известной точки зрения как будто снова возвращаем­ся к номинализму и эмпиризму.