Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории

562

Та же проблема, хотя и в иной форме, очень остро встает в отношении речи и ее роли в познавательной деятельности субъекта, поскольку речь представляет собой использование об­щающимся и мыслящим индивидом средств языка, созданного народом. В ходе разработки данной проблемы тоже нередко про­исходит подмена субъекта одним из видов его активности — ре­чью, рассматриваемой как система знаков.

Сторонники широко распространенного теперь знакового (зна-коцентристского) подхода, справедливо придавая речи очень важное значение в психическом развитии людей, вместе с тем все же абсолютизируют ее, недооценивая или даже отвергая фун­даментальную роль исходных сенсорно-практических контак­тов с миром общающегося ребенка (его изначально практичес­кой деятельности) как первичного условия усвоения речи (под­робнее см. [1-3; 6; 9; 11]).

Для субъектно-деятельностной парадигмы возникновение и формирование речи у детей в процессе общения вначале реша­ющим образом зависят от этой сенсорики и практики; последние лишь на дальнейших этапах психического развития человека, т. е. уже вторично испытывают на себе все более сильное влия­ние речи по мере овладения ею субъектом. Если же указанные начальные наглядно-действенные предпосылки освоения речи недостаточно учитываются, то возникает нежелательная возмож­ность рассматривать речь в качестве самодовлеющего, самодос­таточного и потому главного фактора (демиурга) психического развития ребенка, вообще человека. И тогда речь субъекта мо­жет подменить его самого.

Например, особенно часто это происходит тогда, когда мыш­ление понимается как функция речи. Так, согласно широко рас­пространенной точке зрения, закрепленной даже в «Психологи­ческом словаре» [7, с.325], речь выполняет не одну, а две фун­кции — коммуникативную (что бесспорно) и мыслительную (что едва ли соответствует действительности).

Данная точка зрения идет от крупных и очень разных пси­хологов, например, от К.Бюлера, Л.С.Выготского, отчасти Ж.Ла­кана и др., по мнению которых речь думает за человека. В ито­ге получается, что мышление — это функция или качество не субъекта, а речи. Тем самым последняя заменяет собой челове­ка и начинает выступать в виде субъекта мышления.

Верно, конечно, что мышление и речь неразрывно взаимосвя­заны, но их взаимосвязь и единство не означают тождества. Они

563

играют разную роль в жизни людей. С помощью мышления че­ловек познает объективную действительность, а с помощью речи он общается. Следовательно, ни одна из функций человека (даже речь) не может его подменить и стать вместо него субъектом мышления или других видов его активности.